Кольцо - [16]

– Пусть вас не заботит вся эта чушь, фрау фон Готхард.

– Она меня и не заботит.

– Рад слышать это.

Вот опять. Что это было – угроза? Но партнер уже подводил ее к Вальмару. Разговор был окончен. Больше в тот вечер Кассандра этого человека не видела. На обратном пути она хотела рассказать обо всем Вальмару, но не решилась – знала, что он рассердится или, хуже того, испугается. А на следующий день Дольф был в таком хорошем расположении духа, что Кассандра не стала говорить о вчерашнем инциденте и ему. В конце концов, ничего особенного не произошло. Какой-то полоумный банкир, влюбленный в Гитлера и третий рейх, наговорил ей всякой чепухи. Ну и что с того?

Дольф наконец принял решение. Он будет продолжать писать, даже если не сможет печатать свои произведения. Он продолжит поиски издателя. Но из страны он не уедет – даже если ему будет грозить голодная смерть. Они не смогут вынудить его оставить родину. Он имеет право жить в Германии, а еврейство тут ни при чем.

– Не хочешь ли прогуляться возле замка? – с улыбкой спросила Кассандра.

За последние две недели они ни разу не были в парке.

– С удовольствием.

Прогулка продолжалась почти два часа. Они бродили вокруг пруда, возле замка, наблюдали за играющими детьми, обменивались улыбками с прохожими. Все было совсем как прошлой зимой, когда Дольф и Кассандра встретились здесь по чистой случайности, а потом эти случайные встречи повторялись вновь и вновь. Они тянулись друг к другу, хотя каждый страшился будущего.

– Знаешь, о чем я думал, когда выискивал тебя тут? – улыбнулся Дольф, сжимая ее руку.

– О чем?

– Я думал, что ты самая загадочная, самая неуловимая из всех женщин. Думал, что если смогу провести с тобой наедине один день, то этого счастья хватит на всю оставшуюся жизнь.

– А сейчас ты счастлив?

Кассандра прижалась к нему. На ней были длинная твидовая юбка, коричневые замшевые ботинки и короткое меховое манто.

– Счастливее, чем когда бы то ни было. А ты? Тебе в этот год пришлось нелегко.

Дольф все время помнил о той сложной ситуации, в которой находилась Кассандра, о ее отношениях с Вальмаром и детьми – особенно теперь, когда муж обо всем знает.

– Мне не было тяжело. Мне было чудесно. – В ее взгляде читалась неподдельная любовь. – Я всегда мечтала о таком, но была уверена, что подобного счастья мне не испытать.

Конечно, ее счастье было далеко не безоблачным, но Кассандре хватало и такого, хватало драгоценных часов, которые она проводила в обществе Дольфа.

– Я всегда буду с тобой, – уверил ее он. – Всегда. Даже после своей смерти.

– Не нужно так говорить, – расстроилась она.

– Я имел в виду, глупая барышня, тихую смерть от старости – лет в восемьдесят. И учти – без тебя я никуда не уеду.

Эти слова вызвали у Кассандры улыбку, и они, взявшись за руки, побежали вдоль пруда по направлению к дому. Вернувшись, они с удовольствием выпили чаю, однако чаепитие продолжалось недолго – обоим хотелось совсем другого. Они занимались любовью страстно и жадно, словно ничего более важного на свете не существовало. Потом оба уснули, прильнув друг к другу.

Первым проснулся Дольф. Его разбудил грохот, доносившийся снизу. Потом на лестнице загрохотали сапоги. Окончательно проснувшись, Дольф сел на кровати. Тут проснулась и Кассандра. Она инстинктивно почувствовала опасность, и глаза ее расширились от ужаса. Не говоря ни слова, Дольф накинул на нее одеяло и, совершенно обнаженный, бросился к двери, но было слишком поздно. В спальню ворвались люди в коричневой форме с красными повязками на рукавах. В первый миг Кассандре показалось, что их целая толпа, но на самом деле штурмовиков было всего четверо.

Дольф натянул халат и недрогнувшим голосом спросил:

– Что это значит?

Но они лишь расхохотались в ответ, а один схватил его за горло и плюнул ему в лицо.

– Вы только послушайте этого еврея!

Двое штурмовиков схватили Дольфа за руки, а третий со всей силы ударил его в живот. Согнувшись пополам, Дольф обмяк. Штурмовик ударил его сапогом в лицо, из разбитого рта хлынула кровь. Тем временем четвертый, очевидно бывший у них за главного, не спеша осмотрелся по сторонам.

– Так-так. А кто это у нас там под одеялом? Еврейская сучка, согревающая нашего великого писателя?

Он шагнул к кровати и сдернул одеяло. Молодчики с интересом уставились на обнаженную Кассандру.

– Да еще какая смазливенькая! Ну-ка, поднимайся!

Помедлив мгновение, Кассандра выпрямилась и грациозно спустила ноги на пол. Ее гибкое, стройное тело дрожало, застывшие от ужаса глаза были обращены к Дольфу. Трое штурмовиков, державших Штерна, вопросительно взглянули на своего начальника. Тот не спеша осмотрел женщину с головы до ног, а она видела лишь Дольфа, задыхающегося от боли и истекающего кровью. Командир обернулся к своим людям и рявкнул:

– Утащите его отсюда. – И добавил, расстегивая ремень: – Или, может, он предпочитает присутствовать?

Тут к Дольфу вернулось сознание. Он резко вскинул голову, взглянул на Кассандру и яростно крикнул главному из штурмовиков:

– Нет! Не смейте ее трогать!

– Это еще почему, господин знаменитый писатель? У нее что, триппер?

Коричневорубашечники громко расхохотались, а Кассандра затрепетала от ужаса. Только теперь она поняла, что ей угрожает. Никогда в жизни не испытывала она такого страха. По сигналу командира трое штурмовиков вытащили Дольфа из спальни, и по кошмарному грохоту, донесшемуся в следующий миг, Кассандра поняла, что его скинули с лестницы. Раздались шум голосов, гневные крики Дольфа. Он звал ее по имени, пытался сопротивляться, но после непродолжительной возни все стихло. Кассандра услышала, как по полу волочат что-то тяжелое. Дольф больше не звал ее. Окоченев от ужаса, она обернулась к командиру штурмовиков и увидела, что он расстегивает штаны.