Кольцо и радуга - [28]

— Я не буду этим заниматься, — неприязненно ответила Клер. Хантеру наплевать на чувства. Все рассуждения о привязанности к дому — лишь дань вежливости, за которыми сквозит едва прикрытое стремление избавиться от прошлого. Чем быстрее, тем лучше. Желательно прямо сейчас.

— У меня два условия. Во-первых, я хочу лично беседовать с каждым покупателем. Будет легче расстаться с родовым гнездом, зная, в каких руках ты его оставляешь. Дом не должен быть снесен. И второе. Агент по продаже — то есть ты — будет действовать на основании генеральной доверенности. Я не могу выдать такой серьезный документ незнакомому человеку.

— Хантер, но это займет все твое время. Мы постоянно будем мотаться на показы. Зачем в таком случае тебе обращаться в мое агентство? Продавай дом сам.

— Я не хочу тратить время на оформление бумаг и сбор документов. Этим будешь заниматься ты. А в качестве компенсации за необходимость постоянно терпеть мое присутствие и капризы я предлагаю увеличить размер твоих комиссионных.

Клер почти не обратила внимания на очередную попытку Хантера откупиться от растоптанной любви. Здесь речь шла о бизнесе. Эмоциям не было места.

— Я не люблю работать со знакомыми. Дружба и деньги — понятия несовместимые. Обязательно возникнут финансовые недоразумения.

— Я тебе полностью доверяю, — твердо и очень серьезно сказал Хантер.

Он ни минуты не сомневался, что сумеет заставить Клер принять его предложение. Более того, ему удалось уговорить ее поехать на участок прямо из офиса. В конце концов, продавец должен точно знать, какой товар предлагает, тем более что дом появится в прайс-листе уже завтра.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Дом оказался гораздо меньше, чем помнилось Хантеру. Ступени старого крыльца совсем провалились. Сколько летних вечеров он просидел здесь мальчишкой, обхватив разбитые коленки и глядя на падающие звезды. А в густой тени раскидистого дерева у ограды они однажды целовались до головокружения. Потом Клер вырвалась и убежала.

— Все так сильно изменилось? — Вопрос Клер нарушил молчание. — Ты смотришь на дом, словно видишь его впервые. — Она поднялась вслед за ним на крыльцо. Каблучки громко простучали по рассохшимся доскам. — Посмотри, ирисы, которые сажала Элла, опять расцвели.

Среди высокой травы поднимались, покачиваясь под легким ветром, желтые и синие шапки цветов. Глазам Хантера стало больно, но вовсе не из-за слепящего полуденного солнца. Он вдруг совершенно отчетливо увидел, как мама склонилась над клумбой, заботливо выкладывая принесенные с ручья камни. Он отвернулся.

— Кустарник подобрался совсем близко к дому, — продолжала Клер. — Но ничего, с этим мы справимся. Я знаю людей, которые за небольшие деньги приведут палисадник в порядок.

Они спустились с крыльца, медленно обошли дом по пыльной дорожке и направились в глубь участка. Тропинка вывела к небольшой поляне среди кустарника. Лицо Клер озарила улыбка. Это было место их детских встреч. Хантер усмехнулся. Хорошо, что свидание с прошлым не заставило Клер впасть в меланхолию.

— Я думаю, нам не стоит больше говорить о прошлом, это может помешать делу, — сказал он. Улыбка Клер угасла. — Пойдем лучше посмотрим границы участка.

Пробраться к забору сквозь густые заросли было непросто. Приходилось раздвигать ветви и перешагивать через горы мусора. Наконец они выбрались к низкой, почти вросшей в землю ограде. Хантер уперся в нее ногой и указал на место, которое Клер и без него прекрасно помнила. Чуть поодаль, в изгибе речки, лежал большой камень. Был год, когда отец Хантера убил здесь за лето двадцать семь змей.

Они стояли на узкой полоске влажной земли.

У ног бежал прозрачный ручей, за спиной рос густой кустарник, а на другом берегу начинался старый, почти заповедный лес.

— …А деревья выросли футов на десять… — Задрав голову, Хантер смотрел на верхушки деревьев на противоположной стороне речки, не переставая удивляться, сколько всего изменилось со времени его отъезда и сколько еще осталось неизменным. И снова острое чувство потери вдруг пронзило сердце.

— Да, в год они прибавляют по футу.

— Домик, конечно, оказался меньше, чем я думал, но природа искупает все. Здесь такие просторы…

— Долгая жизнь в городе часто искажает масштаб восприятия. Так сказать, сужает перспективу. Это естественно.

— Ты так считаешь? — Хантер с сомнением посмотрел на Клер. Ее масштаб не изменился, во всяком случае, в его восприятии. А перспективы… Думать, что они сузились, было неприятно. — Интересно, что сталось с сараем? — Он, слегка оттолкнувшись, убрал ногу с изгороди и направился по тропинке вдоль речки. Клер пошла следом. — Хочется надеяться, он не развалился. Там хранятся сельскохозяйственные инструменты. Или то, что от них осталось.

Сарай стоял на прежнем месте. Большие, чуть покосившиеся ворота были закрыты. Хантер с трудом отодвинул тяжелый железный засов и двумя руками толкнул створки. Они медленно, с дрожанием распахнулись. Хантер и Клер замерли, как двое детей на пороге сказочной пещеры. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь щели в стенах и крыше, сеткой прорезали казавшуюся бездонной душную темноту. В них плясали пылинки. В нос ударил запах пыли, старого дерева и слежавшегося сена.