Кольцо Афродиты - [21]

Некоторое время Ирина с интересом разглядывала меня, а затем сказала:

- Передом.

Я наклонился, и она из жалости поцеловала меня в щеку.

- Еще,- попросил я.- Еще... еще... себе.

- Дурак,- сказала Ирина.

- Еще,- быстро сказал я.

Ирина слюняво поцеловала меня в ухо.

- Не сплю! - подал голос дядька.

- А мы ничего и не делаем,- заметил я.

- Напрасно,- сказал дядька.- Могли бы воспользоваться моментом, пока я не спал.

И снова погрузился в бумаги.

- Еще?- спросила Ирина.

- Перебор,- ответил я.

- Очко,- подыграла мне Ирина.

- Твоя,- говорю,- взяла.

- Теперь ты сдаешь,- распорядилась она.

- Ладно,- говорю,- пойдем водки выпьeм. Или коньяку у Парашина.

Ирина поспешно зажала нос пальцами и гнусаво произнесла:

- Лучше водки.

- А нету.

- У меня есть.

Приоткрыла ящик стола и достала бутылку " Московской ". Дядька поднял голову.

- Эй, эй,- заволновался он.- А водку где достала?

- Мы уходим,- закричал я.- Рабочий день окончен.

Дядька посмотрел на Ирину с удивлением. Я посмотрел на нее без удивления .

- Где вас искать?- спросил дядька.- Если что...

- Если что?- с напором поинтересовался я.

- Тебе лучше знать.

И почему это всeм кажется, что мне лучше знать?

- Ирина,- продолжал меж тем неугомонный дядька.- У тебя срам есть?

- Есть, есть у нее срам,- заверил дядьку я. - Тебе даже не снилось, сколько.

Одних срамных мест штук двадцать.

- Примкнись, Гоша,- одернула меня Ирина.

Делать нечего - я послушно примкнулся.

- Ну, как говорится, твои проблемы,- махнул рукой мой шеф.- Но - чтоб к завтраш-нему утру статья была готова.

- Бомба?- переспросил я.

- Сенсация! Накладные не забудь, дятел.

Дятел[1] схватил клювом накладные, подхватил в лапки Ирину, и мы полетели.

- Куда,- говорю,- полетим? В театр или ресторан?

- У тебя есть деньги на ресторан?

- Нет. Я думал, у тебя есть.

- Наглый ты, Гоша.

- Наглый,- с гордостью подтвердил я.- Так куда пойдем?

- К тебе.

И мы пошли ко мне.

ФИЛОСОФСКОЕ РАССУЖДЕНИЕ Меня любят почти всe женщины. Одни - потому что я их не люблю, другие потому что я очень редко моюсь.

(КОНЕЦ ФИЛОСОФСКОГО РАССУЖДЕНИЯ)

Возле нашего дома толпились трое: дворник Саша Рогов, Ефим Парашин и Евлампия Вшивина-Паршивин.

ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Евлампия Вшивина-Паршивин была женой Вшивина и Паршивина. Не удивляйся Наш шоколадный читатель. Вшивин и Паршивин были бедными людьми и не могли позволить себе больше, чем одну жену на двоих. Евлампия была в своем роде очаровательна:

длинная, тощая с неожиданно упитанным мужицким лицом, с пучком редких сальных седых волос, произростающих от затылка и вниз, на спину. Передняя часть головы оставалась относительно лыса. Вшивин в шутку называл эту часть полигоном для блох. В правой части полигона (в области виска (там, где у нормальных людей пробиваются пейсы)) имелась воронка от взрыва. То была вмятина на черепе, приобретенная Евлампией в силу странного стечения обстоятельств, когда веселый Паршивин ударил ее по голове гирькой от часов. Пахла Евлампия то Вшивиным, то Паршивиным.

( КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )

- Чо собрались, мужики?- окликнул их я.

- Да вот,- отозвалась Евлампия,- тут кто-то челюсть обронил.

В самом деле, на асфальте, вцепившись зубами в коржик лежала челюсть бабушки из Симферополя.

- То бабкина,- сообщил я.- Из Симферополя она.

- Ишь ты,- подивился Саша Рогов.- Откель доскакала!

Жадный Фима наклонился и прибрал к рукам и коржик, и челюсть.

- Але, Парашин,- скказал я.- Челюсть сдай. Я ее бабке передам. По наследству.

Парашин неохотно расстался с челюстью ( покажите мне человека, который бы охотно расстался с челюстью!), я положил ее в карман, открыл дверь ключем, и мы вошли в дом.

В полутемном коридоре Оксана мыла пол.

- А еще Сидорыч есть,- доверительно сообщил я.- Он покажется, когда мы будем в комнату входить.

Оксана подняла голову.

- Продолжаешь таскать в дом баб?

- А что ж ему остается, если ЗДЕСЬ ИХ НЕТ?- ответила Ирина.- Продолжай мыть пол, девочка.

Оксана принялась яростно выкручивать тряпку.

У дверей в мою комнату нас поджидал Сидорыч.

- Гош, дай кольцо поносить,- попросил он.

- Пошел на хуй, старый воздушный пердон,- ответил я, но вежливым тоном.

- Уй, Гоша, пидер! - взволнованно вскричал Сидорыч.- Почему воздушный?

- Газов много выделяешь,- объяснил я.

- Сосед ваш?- официальным тоном осведомилась Ирина.- Подадим на выселение.

- Уй! - шумно сглотнул Сидорыч и уставился наИрину со злобой и опасением.

- А кроме всeго прочего он - американский шпион,- наябедничал я.- Его по рации " гондоном " называют .

- Фашист, значит,- сурово уточнила Ирина.- Лишим пенсии.

- Все, уeзжаю в Вашингтон,- решительно обиделся Сидорыч.- Меня здесь не любят.

- А есть за что любить?- спросил я.

Сидорыч ничего не ответил; ушел злобно к себе, хлопнув дверью и принялся настраивать рацию.

- " Хороший человек ", " хороший человек ",- послышался его крякающий голос,- я - " гондон ".

- " Гондон ", " Гондон ", вас понял. Конец связи,- ответили из Вашингтона.

В комнате на старенькой поломанной радиоле сидел кот Тихон.

- Не чучело! - воскликнули мы трое в один голос.

- Вот ЭТА уже лучше,- заметил Тихон, глядя на Ирину.- Я, кстати, неговорящий.