Кольца Джудекки - [23]

- Чего уставился? - недовольно рявкнул Иосафат, но заглянув в безразличные глаза Ильи, добавил уже спокойнее:

- Ивашка-то на меня доносить побег. Если ты покажешь про кистень, меня на спрос потянут, если не покажешь - его. Хотя, ты щас ни имени своего, ни прозвания не вспомнишь пожалуй. Господин Алмазов за спросом придет - не похвалит. На-ка хлебни, - Иосафат поднес ко рту Ильи чашку. Тот на всякий случай сжал зубы и зажмурился.

- Да че ты упираешься-то? Не отрава, чай - снадобье местное от любой хвори помогает. От твоей - тоже сгодится.

Остро пахнущий, теплый настой потек в рот. Илья держался, не глотал, пока хватало воздуха. Но пришлось, куда деваться.

- Во-во попей. Двое суток вокруг тебя маемся. Занадобился ты, виш, зачем-то кормильцу нашему. Слышишь меня, аль нет?

Ситуация, наконец, окрасилась некоторым смыслом. Или антидот начал действовать?

Мысль пошла свободнее. И тут же возник занудный вопрос: для чего сам местный владыка пожаловать собирается? Зачем ему безвестный недавний проявленец?

Г-н Алмазов представился Илье в виде восточного сатрапа из пионерской сказки: толстый, обтянутый парчовым халатом живот, черная курчавая борода… сим-сим-селябим… или сим-сим-откройся?

Снадобье оказалось достаточно эффективным. Иосафат несколько повеселел.

Разглядел благодетель, что проявленец уже и помаргивает, а не таращится в одну точку. Озирается, значит, пришел в себя. Хитрый купчина поспрашал немного болящего: чего тот во сне видел, да не слыхал ли голосов. Илья отозвался в смысле: не знам, не ведам, спамши. А для большего напущения тумана спросил, что с ним случилось. Иосафат, как никогда кратко, пояснил: солнечный удар пополам с поносом. Тут де такое бывает.

Когда требовательно заколотили в дверь, сознание бывшего доктора, бывшего проявленца, бывшего эксперта, а теперь незнамо кого, окончательно просветлело.

Он отчетливо воспринимал окружающее: слышал, видел, осязал, мог составить логическую цепочку, и уже робко начинал анализировать.

Явление г-на Алмазова опровергло скоропалительные предположения Ильи. Слегка полноватый, но подтянутый, подвижный субъект, быстрой, четкой походкой двинулся от двери к топчану.

Никаких местных ремков. Никакой ностальгической одежки. Белая мягкая ткань из необработанного папира, оказывается, прекрасно годилась на рубашки. Брюки из нее же. Все сшито совсем недавно. Свеженькое, чистое. Очки - скорее встретишь рогатую кошку, нежели такие очки в мире теней - дорогущие полихромы в еще более дорогой оправе. Впрочем, они, скорее всего, остались от проявления. Глаз за дымчатыми стеклами не видно. Как часто бывает у восточных людей, кожа век темнее, чем на щеках. От придуманного "сатрапа" - вообще ничего.

Г-н Алмазов некоторое время рассматривал распростертого на топчане человека, но заговорил только поймав осмысленный взгляд:

- Здравствуйте, Илья Николаевич.

Никаких сомнений - современник или около того. Сохранный. Снулости в помине нет.

И тут же вихрем, обвалом - надежда: за стеной его, Ильи, настоящий мир. А каменно-пыльное средневековье - все-таки эксперимент, похищение, киднэпинг, просто розыгрыш, в конце концов. А цена? - пискнул ехидный скептик, вечно живущий внутри. Заплачу, твердо решил Илья. Сделаю все, что потребуют.

Подумал и тут же осекся. Не все, ох не все! Во-первых, для Ильи существовали некие глубины зла, на которые он никогда не опустится. Во-вторых, ему могут вообще ничего не предложить. Щас г-н Алмазов спрос изладит и отвалит к себе, оставив Илью догнивать тут.

- Вы меня слышите? - чуть повысил голос визитер.

- Да, - хрипло отозвался Илья.

- Очень хорошо. Жаль, что наша встреча не состоялась раньше. Избежали бы массы неприятностей. В определенной степени конечно. Вы в состоянии связно говорить?

- Да, - Илья сделал попытку приподняться. К нему по, мановению г-на Алмазова тут же подскочил красный и потный от верноподданнических чувств Иосафат, ухватил за плечи, уложил бессильное тело на топчан. Г-н Алмазов без улыбки, но впрочем, поощрительно покивал Иосафатову рвению. Тот, слегка припоклонившись, отступил.

Еще бы беленькое полотенчико через руку перекинуть - половой в кабаке.

Визитер тем временем переводил взгляд с болящего на остальных участников свидания. Иосафат пыхтел в непосредственной близости, чуть поодаль топтался Ивашка. Уловив заплечный взгляд начальства, вертухай вытянулся в струнку. Однако приговор был краток:

- Все вон!

- Но как же…он же… - проблеял Иосафат, получив в ответ холодный взгляд сквозь полихромы. Ивашка, перестукнувший копытами в углу, и того не удостоился.

- Ну! - слегка наддал Алмазов.

Не зло, разве с легким холодком: мол, не видите разве? Мол, прошу оставить. А они ему тоже молча, но в крик: да как же мы вас, дорогой и горячо любимый, одного… да неизвестно на кого оставим-то, хоть и знаем его как облупленного. А вдруг злоумышляет?

Илье неожиданно вспомнилось из поздней молодости - визит Леонида Ильича в Баку.

Для старого больного человека, уже разучившегося самостоятельно ходить, говорить и понимать, такая поездка была героическим поступком. Его и приветствовали как героя: демонстрациями, флагами, ораториями в исполнении детского хора.