Кольца детей Ауле - [42]

Как бы убедительно ни прозвучали его слова, оба вождя отнеслись к ним ничуть не лучше своего короля.

– Вот еще – уничтожить! – буркнул Гарад. – Другие кольца уничтожайте сколько угодно – но не мое!

Хъёрт глянул на эльфов так грозно, что, казалось, только отсутствие под рукой любимой секиры мешает ему сорваться с места и изрубить их на куски.

– И не мое, – глухо прорычал он. – Я не позволю всяким попрошайкам выманивать мои лучшие драгоценности!

– Нет такой драгоценности, из-за которой стоило бы нарушать мир и добрые отношения между нашими народами, – продолжал настаивать посланник.

– А мы и не нарушаем их, – огрызнулся Дарин. – Это вы их нарушаете. Наши драгоценности не касаются никого, кроме нас, и каждый, кто полезет к нам за ними, будет считаться врагом гномов. Так и передайте своему Теркеннеру, а сейчас убирайтесь вон! Мне надоело разговаривать с вами.

– Но мы не можем… – начал было эльф.

– Можете. В крайности, вам поможет стража, которой я прикажу вышвырнуть вас отсюда. И не забудьте сказать правителю, что с этого дня эльфам запрещено появляться у нас в городе. Попрошайкам нечего делать в Казад-Думе – пусть клянчат у входа. А если они будут слишком надоедать мне, я прикажу бросить их в застенок.

Дарин сердито вскочил с трона и покинул зал, за ним последовали Гарад с Хъёртом, а несколько мгновений спустя в зале появились стражники. Они окружили растерявшихся эльфов и повели к выходу.

Увидев все это, Горм был потрясен не меньше, чем эльфийские посланники. Он не разбирался в межгосударственных переговорах, но не мог не понимать, что поведение правителя Дарина грозит разрушением давней дружбы гномов и эльфов. И ему было очевидно, что в просьбе эльфов не было ничего, что заслуживало бы такого гнева. Напротив, любой здравомыслящий гном отнесся бы к их словам с глубочайшим вниманием – ведь те сказали, что кольца подверглись дурному колдовству, а гномы осторожничают с любой магией.

Неужели все сказанное эльфами было правдой?! Неужели его лучшие изделия, в которые он вложил столько мастерства и усердия, оказались орудиями дурного замысла?! Его «Гриндель», его «Рагнар», его «Ниглаш» и остальные кольца, посланные гномам Синих гор? Даже мысль о том, что разгневанный Дарин может отозвать из Ост-ин-Эдила учеников-гномов, и то не так ужаснула его. Неужели поколения гномов будут проклинать Горма, сына Орина из рода Ульфрига, создателя чудовищного зла, подчинившего гномьи народы ближайшему помощнику Врага?

Горм выбрался из тронного зала и помчался домой за мешком. Он спешил в Ост-ин-Эдил – ведь учитель вернулся, учитель разгадал коварные замыслы злодея-майара и, конечно, знает, что нужно делать. А что до него самого – он сделает все, чтобы предотвратить нависшее над гномами зло, даже если на это уйдет вся его жизнь.

Оказавшись на безопасном расстоянии, Саурон не сразу покинул окрестности Ост-ин-Эдила. Он сознавал, что эльфийские кольца недоступны для него, но за гномьи еще можно было побороться. Несколько дней он провел в попытках проникнуть сквозь охранную зону, надеясь пробраться к кольцам, а затем похитить эльфийского скакуна, но эльфы так усилили стражу и магические барьеры вокруг города, что майару пришлось отказаться от этого намерения.

Пользуясь невидимостью, он украл коня в ближайшем поселении атани и поехал обратно в Мордор. Было очевидно, что эльфы уничтожат все имеющиеся у них кольца, едва услышав от Келебримбера о кольце всевластья – значит, лучшая половина его замысла потерпела крах. Но у него оставались кольца атани – значит, не все еще пропало. Хотя атани были слабым и недолговечным, не способным к магии народом, у них имелись другие преимущества. Они были энергичны, плодовиты и драчливы, они быстро расселялись по Средиземью, занимая все новые и новые пространства, в отличие от эльфов, привязанных к своим лесам, и гномов, не признававших других мест обитания, кроме подгорных пещер. Если выждать время, достаточное для их расселения, вместе с орками они составят силу, способную опрокинуть эльфов и гномов.

А до тех пор нужно было тщательно отбирать среди них наилучших, достойных носить его кольца. Требовалось только вручить эти кольца подходящим атани, остальное должно было сделать кольцо всевластья – во время его изготовления Саурон позаботился о том, чтобы оно вызывало привязанность кольценосцев к своим кольцам, внушало им мысли, соответствующие его планам и намерениям, а также продляло их бытие и удерживало в мире их души после распада их недолговечных тел. Это было непросто сделать втайне от Келебримбера, зато теперь половина силы майара, заключенная в кольце, работала без его вмешательства.

Кроме того, кольцо позволяло наблюдать за Келебримбером, принимавшим участие в его изготовлении, но когда Саурон снова попытался это сделать, охранная магия Ост-ин-Эдила оказалась неодолимой преградой. Пока мастер находился в городе, это свойство было бесполезным, но могло пригодиться в будущем. К сожалению, мастер чувствовал его взгляд и за ним нельзя было следить незаметно.

Уверенный, что эльфийские и гномьи кольца пропали, Саурон все-таки развел костер, надел кольцо на кончик кинжала и сунул в огонь. Когда оно накалилось, майар заглянул на внутреннюю поверхность золотого ободка, ожидая увидеть там два потухших знака. Но оркская руна «семь» по-прежнему поблескивала живым огоньком рядом с надписью, сообщая, что все гномьи кольца целы и подчиняются кольцу всевластья.