Кокосовое молоко - [25]

Но иногда у них возникали преинтересные разговоры:

— Матушка, вы не обратили внимания на Бабочку? Она такая грустная, ничего не ест.

— Матушка, со вчерашнего вечера Принц ходит сам не свой. Посмотрите, какие взгляды он бросает на Бабочку.

— Послушайте, какие крики на крыше, матушка. Завиток, Трубочист и Горох играют в чехарду с Дикой Розой.

Так жили эти малютки. Старушка была столь же невинна, как и они. Когда девочки выросли — всем трем вместе было уже почти пятьдесят весен, — добрая сеньора не делала ничего, не посоветовавшись с ними.

— Погляди, Хуанита, муравьи поедают наши розы.

— Да, матушка, какая жалость.

— Скажи, не будет греха, если их убить?

— Нет, матушка, какой же тут грех.

— Бедняжки.

— Проклятые муравьи.

— Не говори так.

— Вспомните, священник говорил, чтобы вы налили креозоту в ямки, и они погибнут. Вы забыли?

— Ну, что ж, убей их, доченька. А то они прикончат наш цветник, и у нас не будет роз для алтаря.

Заполненные одними и теми же разговорами о мелочах, дни текли безмятежно.

Все были счастливы. Вставали очень рано, к заутрене. Возвращаясь из церкви, покупали хлеб, молоко, мясо — все, что нужно для кухни. Потом не выходили до вечера, пока не наступало время снова идти в дом к господу нашему.

У них не было ни минуты досуга. Всегда нужно было что-то делать — либо с муравьями, либо с соседскими котами, являвшимися в гости. Говоря по правде, коты доставляли им много хлопот, когда сговаривались «поиграть в чехарду» с одной из кошечек.

* * *

Совместные действия Гороха, Завитка, Принца, Трубочиста и других, чьих имен я не запомнил, против безутешной Бабочки или Дикой Розы приводили к тому, что на крыше образовывалось много изъянов. Это стало обычным. Приходилось вызывать мастера Гочеса, старого каменщика, с давних пор чинившего крыши, которые протекали в сезон дождей. Гочес приходил вместе со своим сыном Агустином — глухонемым придурковатым пареньком. Впрочем, он был работяга и со своими обязанностями справлялся хорошо. Когда мастера вызывали по какому-либо делу, немой помогал ему: переносил лестницу с одного места на другое и залезал на крышу. Со стариком, дававшим ему лишь самые необходимые указания, он объяснялся знаками, и все бывало в порядке.

Когда каменщик приходил, девушки присматривали за комнатами, где хранилось много священного хлама, алтарного имущества и рождественских украшений.

— Хуанита, поди убери ящики с тремя волхвами и пастухами. А ты, Элена…

С тех пор как у нее было кому приказывать, добрая госпожа приобрела привычку отдавать три приказа сразу:

— А ты, Элена, поди в другую комнату и накрой большой сундук. Да накрой получше: там бык и мул.

И вслед за тем:

— Марсела!

— Что прикажете?

— Ты тоже помоги девочкам. Скажи им, чтобы покрыли сундуки брезентом, который идет на скалы, — он совсем новенький. Да когда будешь переносить его с места на место, дочка, смотри не засыпь озеро и не наделай вмятин в реке.

Когда чинился потолок другой комнаты, распоряжения и приказы повторялись почти дословно, но были, конечно, совершенно необходимы.

— Марсела, и ты, Хуанита, тоже, пойдите и вдвоем перенесите ангелов, чтобы на них не накапало. Не забудьте накрыть кедровый сундук — там внутри туники и крылья. В самом большом сундуке — все для страстей христовых, одеяния и покровы для святого погребения. — Тут следовала пауза. — Ах, там же кающийся святой Николай! Элена, поди и ты тоже — нужно вытащить святого Николая. Помоги им, этот святой очень тяжелый.

* * *

— А мастер? Почему ты пришел один?

— …

— Что?

— …

— Нет, сынок, твоих знаков я не понимаю. Хуанита, иди сюда, объяснись с немым. Что он говорит?

— Он говорит, что его папа не может ходить, он лежит в постели, у него приступ ревматизма.

— Бедняга! У меня тоже. Ай! В общем и этот знает свое дело. Пойди с ним и покажи ему место, где капает. Я уже говорила вам, что делать. Ты, Марсела, вытащишь небо и облака, что для праздника тела Христова, а ты, Элена, отряхни цветы и перенеси их сюда. Не забудьте, что в большой клетке для жаровни лежат солнце, луна и звезды.

С тех пор как заболел каменщик, в доме этом только и было разговору что о протекающей крыше. Немой не был столь сведущ, как старик. Поэтому, заделывая одну дыру, он не замечал двух других. Повторялось это изо дня в день. И хотя коты уже не устраивали скандальных сборищ, все время обнаруживалась разбитая черепица.

— Матушка, — говорила Хуана, — в комнате трех волхвов капает с потолка.

— Матушка, — говорила на другой день Элена, — в комнате быка и мула тоже капает.

— Матушка, — говорила на следующий день Марсела, — в комнате кающегося святого Николая капает в двух местах.

Вызывали немого. Каждый день он разбирал черепицу и укладывал ее снова. Но назавтра капало еще где-нибудь.

— А где Хуанита? — спрашивала сеньора Маркос, которая не могла подняться с постели из-за ревматизма.

— Она в комнате быка и мула.

— Скажи ей, пусть будет поосторожнее.

На следующий день она спрашивала про Марселу.

— Она в комнате трех волхвов.

Затем про Элену.

— Озеро промокло, она его вытирает… Брысь, Бабочка, во всем этом ты виновата.

Прошел сезон дождей, и наступило лето. Потом прошло и лето. И снова начались дожди, когда бедная нинья Маркос поняла, что произошло событие… Вернее, три события…