Кокон для Стены Плача - [5]

— Мара, это ваше настоящее имя? — вежливо перебил Иосиф.

— Так бабушка называла.

— Мне нравится.

— Зовите, как нравится.

— Хорошо, Марочка. А надеялась ли ваша оригинальная бабушка сама попасть когда-нибудь в Иерусалим? — Иосиф напоследок потряс возле уха коконом и возвратил сокровище Марине.

— В том-то и дело, что нет. Если бы сейчас — возможно. А тогда однозначно нет, вы же знаете. Сказала, что это сделаю я, ее внучка. Там, говорит, камни-то огромные, неровные, выбери щелочку поглубже, вставь попрочнее, да смотри не сомни! О, бабушка в своем репертуаре! Она говорила, что, во-первых, пусть частица меня, то есть ее, там будет.

— Это понятно, — пробормотал опять захмелевший Иосиф.

— Но главное, по ее убеждению, — продолжала Марина, — что из Стены информация богу подается напрямую, а те люди, кто к нему попадают, так сказать, на прием после земной жизни, еще неизвестно какую очередь выстаивают.

Все, в том числе и я, рассмеялись. Иосиф замахал руками:

— Знаю, знаю, что дальше. Ваша бабушка сказала, что, выстояв очередь в приемном отделении, и представ пред очи Всевышнего, она от волнения, возможно, не все выскажет, а потом еще небесные чиновники что-нибудь схалтурят с ее обустройством, там ведь тоже бюрократия, а по второму разу ходоков к Самому уже не пускают. А тут записка, пусть через много времени, но — напрямую. И Он это оценит и так дальше в таком же духе.

Марина состроила удивленные глаза, вскинула брови, но я знаю — она была действительно удивлена:

— Как вы догадались, чёрт побери?

— Во-первых, — смеясь, ответил Иосиф, — собираясь к Стене, не поминайте чёрта, а во-вторых, еврейские бабушки все одинаковые. Ваша бабушка была немного язычница. Ну, все люди в разной степени язычники, взять хотя бы бытовой фетишизм, все эти дарения на память совершенно пустяковых, или, иначе сказать, пустых предметов, предметиков, просто мусора. А вот всякое мумифицирование это уже более высокий порядок язычества, это я говорю для комплимента вашей бабушке, а через нее вам.

— Спасибо за бабушку!

— Так вот, в Египте, где мы сейчас с вами имеем счастье беспечно пребывать, греть животы и пить виски и прочую гадость, считалось, что если тело не мумифицировано, то никакого загробного мира не видать, как своих ушей. Поэтому всякий фараон с самого начала княжения был озабочен обеспечением для себя возможности именно такого отхода в мир иной, надежного и роскошного. Отсюда все эти великие захоронения: крепость, а в ней каменный кокон с куколкой фараона. Так что считайте, что в вашей капсуле от бабушки спрятан ма-а-ленький такой фараончик, сгусток информации, которая воплощается во что-то полезное только тогда, когда находит надлежащее место. Поэтому места погребения фараонов так охранялись. Но это, кончено, не спасало, большинство могил разграблено…

— Скажите, — просит Марина, — вот вы много лет прожили в Израиле, и все-таки возвратились. Это что?

— Всё просто, — небрежно отвечает Иосиф. — Знаете, как кошка себя ведет? Когда хозяин, допустим, вечером, приоткрывает дверь, до ветру сходить или как, кошка шмыг на улицу, думает, что там интересней — воля, мыши, коты. А потом, когда уже утром дверь опять открывается, хозяин на работу пошёл, кошка шмыг обратно в дом, думая, что там тепло, молоко, мыши и так дальше.

Совсем стемнело. Иосиф поворочался на пластмассовом кресле, лица его уже почти не видно, наверное, оно сейчас мечтательное:

— Когда двери приоткрылись, я уехал. И жил на земле обетованной два десятка лет, заработал израильскую пенсию. А по средствам массовой информации из России сплошные ужасы. Передел, бандиты, стрельба на улицах. Я, когда впервые после этих лет выбрался на родину, в Ленинград, который стал Петербургом, я с собой вез, вы не поверите, несколько газовых баллончиков! Вы меня поняли. Озирался по сторонам, начиная с Пулково, да что там, прямо с салона самолета! Вот так, озираясь, с баллончиком, вышел на Невский. А там!..

Опять скрипнуло кресло, наверное, Иосиф закинул руки за голову.

— Солнечный день, красота, девчонки в коротких юбочках! Смех, открытые лица! В кафе зайдешь — что изволите? Не тот мир, какой я покинул, и не тот, что видел через СМИ. Короче, я дождался пенсии, решил все вопросы с израильской женой, то есть развелся, и…Вернулся… А что удивительного? Душа-то в питерском дворике… Купил дом в пригороде…

— Но ведь… — начала фразу Марина, но не закончила.

— А какая это гармония, какой рай, когда душа и тело в одном месте! — пробормотал Иосиф и, собрав силы, пропел: — А не пора ли нам ба-а-ай?

Марина-Морок

Поначалу я вдруг решил, что мне нужно придумать ей какое-то альтернативное имя, чтобы не окликать ее так же, как это делал Сергей. При том что к Сергею я ее не ревновал. Это просто была блажь из серии непрочувствованного: как бы «так должно быть».

— Как тебя звали в детстве, альтернатива твоему паспортному имени была?

— Бабушка называла Марой. По-абазински это солнце, вот. Мне это очень нравилось.

— По-абазински…

— Это случайность, абазинов в семье не было.

— Мара… Хорошо, Мара-солнце. Мне нравится.

— Ты рано радуешься, — проверещало «солнце», вскинув подбородок и прищурившись.