Коко и Игорь - [35]

Шрифт
Интервал

Она ложится на живот поперек шезлонга, ноги согнуты. Лучи света, пробивающиеся сквозь ставни, создают импровизированную клавиатуру на ее спине. Она опирается щеками на чашечки рук. Поднимает к нему лицо.

— Ну? — говорит она.

Что-то неопределенное звенит в воздухе, будто привидение отзвучавших звуков фортепиано. Игорь колеблется. Он и озадачен, и напуган.

— Вы меня не хотите? — В голосе ее слышится сомнение, она почти сердита.

Ему кажется, будто он погружается в море и движется к ней, разгребая воду. Его тень на мгновение загораживает полосы света на ее спине. Очки с трудом удерживаются на носу. Муха жужжит и ударяется о стену в углу комнаты.

Покалывание в пальцах возвращает их из оцепенения к жизни. Его не держат ноги. Что-то сдавливает горло. Это безумие, думает он. Затем, подобно резинке, которая растягивается, растягивается, а потом щелкает обратно, он в бешеном темпе раздевается и яростно отбрасывает одежду. Она наблюдает, как он борется с застежкой брюк, улыбается, видя, как он отшвыривает ботинки. В его глазах — грубое желание, отчаянная похоть.

Его охватывает вожделение. Он, будто изголодавшись, целует Коко. Кожа ее источает восхитительную соленость. Он впитывает запах ее волос и вдыхает аромат ее грудей, пахнущих влажными розами, чувствуя, как они прижимаются к его груди. Ощущает трепетание ее языка у себя во рту. Быстрый поцелуй устрицы.

— Эй, не торопись! — говорит она, чувствуя его нетерпение.

Он поднимает глаза, оглушенный звучанием ее голоса. Все, что происходит, кажется нереальным. Он не ощущает веса своего тела. В ужасе от себя самого, однако нисколько не раскаиваясь, он ошеломлен очевидной чувственностью акта.

Коко улыбается ему.

— Медленнее, — требует она.

Он, обезоруженный, улыбается в ответ.

Кажется, что вся его жизнь была фальшивкой. В нем распахнулась какая-то дверца. Он чувствует нечто чудовищное в своих действиях, будто вырвалось на волю что-то крайне безрассудное. В этот момент музыка отодвинулась в зыбкую даль, стала бледным отражением, смутным, отдаленным отголоском страсти, которую он испытывает. Сочинение музыки, которому он себя посвятил, кажется столь же холодной абстракцией, как математические доказательства. Физическая близость с Коко — вот, что сейчас необходимо в жизни.

Он движется дальше, ведомый запахом ее плоти. Его губы прилипают к ее коже и отрываются только для того, чтобы найти новое, неизведанное место ее тела. Его пальцы проносятся по ее позвоночнику. Он ощупью проникает в теплоту меж ее смуглых бедер, и от холода его рук она вздрагивает.

Несколько минут назад казалось абсолютно недопустимой возможность спать с ней. А теперь это кажется самым естественным занятием в мире. Он вспоминает первую близость с Екатериной — как неумело лишил он ее невинности. Ничего похожего на то, что происходит с Коко. Именно этого он тайно ожидал всю жизнь. Он чувствует, как сплелись их ноги и руки.

Постепенно Коко начинает ощущать себя центром множества концентрических кругов, вокруг которых все пульсирует и расплывается. По ее груди распространяется сильный жар. Пламя со щек разливается и поглощается всем ее телом. Негромко постанывая, она чувствует в себе некий источник, который оживает, принимает головокружительный ритм и взрывается. Внутри нее все куда-то падает. Мгновение она смотрит вокруг бессмысленным взглядом — и роняет голову.

Ее сотрясает долгая дрожь. Конечности коченеют. Там, где ее пальцы сжимали руку Игоря, появляются розовые пятна.

Лежа на полу, они приходят в себя. Коко ласково пробегает пальцами по волосам Игоря, по скулам, по губам. Она поглаживает мышцы его живота, его руки. Он кажется совершенно неподвижным. Но она хочет снять с него напряжение, целует его голову, веки, шею, грудь, прежде чем ей удается уговорить его войти в нее, и все это с таким пылом, который он находит почти неприличным.

Поразительно, насколько она тоненькая, думает он. Голодный вид ее молодых бедер манит его внутрь. Он погружается все глубже, пока она своим жаром не заглатывает его в горячую скользкую мягкость. С трепетной деликатностью ее руки путешествуют по его телу, радуясь изумительным находкам. Не открывая глаз, она сосет его пальцы. Дугой выгибает спину. Он, слегка благоговея, осознает, что его учат. Медленно начинает понимать, какие происходят перемены. Как меняется вся его жизнь, и его внутренний мир принимает совсем другие очертания.

Внутри нее он, опьянев, совсем теряет себя. Она легко и прерывисто дышит у его груди. Когда его движения ускоряются, становятся все более настойчивыми, их тела двигаются синхронно, как две мелодические линии. Лицо его сияет, губы растягиваются от желания. Потом он дрожит от яростного удовольствия. Горячий разряд пронзает его плоть. Исступление долго, болезненно изливается из его тела.

Словно растворившись друг в друге, некоторое время они лежат совершенно неподвижно. Она покоится на его теле. Он кладет расслабленную руку ей на живот. Кончики ее пальцев поглаживают его волосы на затылке. Естественно, они все-таки поднимаются с пола. Отойдя от Игоря, Коко внезапно опускает руки жестом скромницы.


Рекомендуем почитать
Иван Ильин. Монархия и будущее России

Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.


Равнина в Огне

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Граф Савва Владиславич-Рагузинский

Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)


Трагедия Русской церкви. 1917–1953 гг.

Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.


Николай Александрович Васильев (1880—1940)

Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.


Я твой бессменный арестант

В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.