Кокаин - [13]

— Твой кабинет похож на этот, — сказал Пьетро Ночера. — Они все одинаковы, как одинаковы каюты на океанских пароходах.

Раздался стук в дверь: вошел рассыльный.

— Проводите, — сказал Пьетро, и, обращаясь к Тито: — моя временная подруга жизни. Иди туда и устраивайся в своем кабинете. Через час позову тебя.

— Как? Ты принимаешь женщин в своем кабинете?

— А где же мне принимать их, провинциал ты этакий? В твоем, что ли?

Тито вышел. Вошла женщина.

III.

Между кокаинистами существует своего рода масонство. Они узнают друг друга по известным знакам, им одним понятным: у них есть свои ложи, — более аристократические или демократические, это не играет никакой роли, потому что они, ради разнообразия, странствуют из одной в другую — от кабарэ на Монмартре до вилл у ворот Майло, от Латинского квартала до таверн на Монпарнасе. В несколько месяцев Тито изучил почти все кафе, имеющие свою историю или легенду, все места продажи ликеров, подвальные залы, в которых от пяти часов вечера и до рассвета раздается ритмичное шарканье ног в похотливых танцах; он посещал все легальные и полулегальные места свиданий. Он познакомился с этим маленьким мирком, который ютится около университета: маленькие женщины от пятнадцати до тридцати пяти лет, которые ведут романтичную жизнь подруг студентов: удобные подруги, довольствующиеся половиной комнаты, половиной кровати и едой один раз в день; они привязываются к студенту, вследствие сентиментального мимолетного каприза на один час, потом час этот проходит, каприз становится затяжным, принимает другие формы, а тем временем, смотришь, прошел и год, прошел второй, миновала молодость, а дружба осталась, превратилась в привязанность с примесью даже любви; затем студент кончает университет и бросает свою подругу; она поплачет, иногда даже искренне, погорюет тоже, быть может, серьезно, потом, чтобы утешиться, привяжется к другому, более молодому, чем тот, который ее оставил, и моложе ее самой, и будет его спутницей, регулирующей его жизнь, через весь университетский курс, по всем меблирашкам, представляющим для него нечто новое, но не для нее, по всем кафе, где можно играть на биллиарде, по всем столовкам, где они обедают вдвоем.

Потом, в один прекрасный день, товарищ по университету с медицинского факультета предложит ее другу белого порошку, взятого из университетской лаборатории: тот примет его шутки ради, или из-за снобизма, но не ради удовольствие, потому что первая понюшка всегда неприятна, а затем он не может уже обойтись без него, и пойдет все ниже по пути к полному падению. Подруга, которая следует за ним по всем меблирашкам, кафе и столовкам, шутя начнет делать то же, и в конце концов…

В конце концов эти маленькие женщины начинают встречаться, понимать друг друга и сближаться: они ходят уже по две, по три, проводят целые часы в барах и нюхают воздух, как фокстерьеры; входят в телефонные кабинки, уборные, и выходят оттуда со сверкающими глазами, с ясными лицами, веселыми движениями, легкой походкой. В этих укромных местах они обмениваются кокаином.

Это покамест только начинающие, которые отравляют себя втихомолку, под большим секретом и никому не говорят о своем пороке; через несколько месяцев они кладут уже коробочку с ядовитым зельем на стол так же открыто, как кладут портсигар с графской короной.

В глазах их виднеется нечто холодное, безжизненное: это потухла воля.

Но если бы воля и была еще жива, на что она может годиться? Чтобы отдалить их от ужаса? Нет, нет, это стало теперь необходимо, как воздух: не только отсутствие кокаина, но одна мысль о необходимости отказаться от него приводит их в отчаяние; тогда они берут вашу руку, прикладывают к сердцу и вы чувствуете, что оно работает, как кузнечный мех.

— Послушай, как оно сильно бьется!

Не иметь порошку ужасно, но еще ужаснее мысль о том, как достать его.

Тогда они прибегают к разным способам — реже всего бесчестным, потому что для такого рода поступков нужна энергия. Начинают отказывать себе во многом, меняют квартиру на комнату, комнату на угол; продают сперва украшение, потом платья и, наконец, тело. И тело продается до тех пор, пока находится покупатель… Вот почему можно встретить очень скромно одетыми тех женщин, которые еще так недавно блистали в Елисейских полях и Лонгшампе.

— А где шуба?

— Пятьдесят грамм коко.

— А золотые браслеты?

— Такая большая коробочка, как из-под соды или фенацетина…

И она смеется, чтобы не плакать, потому что уже не умеет плакать. Среди этих полуженщинполуфантомов бродят продавцы с карманами, полными коробочек: розовых, зеленых, желтых; каждый из этих цветов содержит смесь более или менее чистую. Он не продает чистый кокаин: этого зелья там очень незначительная часть, а остальное — борная кислота или магнезия.

Продавец прекрасно знает, что кокаинисту довольно того, чтобы у него было что нюхать, что он часто не отличает кокаина от сахару; в первой же стадии важен сам обряд нюхания.

Таким образом торговец обогащается в несколько месяцев.

Директор «Текущего момента» тотчас же оценил способности Тито. Через неделю по вступлении его в редакцию, директор телефонировал администратору, результатом чего было то, что когда Тито предстал перед кассой, ему дали на пятьсот франков больше.