Коинсидентология: краткий трактат о методе - [10]

Дополнение. В этом отношении субстанция подобна пролетариату в ленинской теории революции: как революционный класс пролетариат не существует до проясняющего вмешательства партии, избавляющего его от чуждой ему буржуазной идеологии. В своем стихийном состоянии пролетариат неотделим от этих отягчающих его одеяний, он намертво сращен с ними - и, поскольку быть революционным классом - это суть пролетариата, с полным основанием можно утверждать, что до проясняющего вмешательства партии, указывающего на то, что на месте единого находится два, пролетариата вообще не существует. С другой же стороны, это вмешательство было бы невозможно, если бы оно не опиралось на несуществующую революционность пролетариата - в противном случае оно было бы чистым волюнтаризмом, зависящим исключительно от воли интеллектуалов и активистов; а такая попытка форсированными методами навязать реальности то, что в ней отсутствует, и предписать ей, какой ей следует быть, обречена на провал. Прояснение статуса подобного рода несуществующего существования является основной проблемой «науки о революциии» (Альтюссер, опираясь на позицию Ленина в «Материализме и эмпириокритицизме», проясняет ее центральность для вопроса о статусе научного знания в целом). Диалектика взаимоотношений события и истины Бадью является последней по времени - и наиболее последовательной­ попыткой создания онтологии, которая позволит прояснить этот статус (а неясность его, чем дальше, тем больше, становится проблемой не только революционной теории, но и революционной практики). Однако маниакально-депрессивное чередование наличия и отсутствия (нерешаемости события и необходимости утверждения его последствий в процессе истины) лишь воспроизводит эту проблему. Континентом, по которому движется наука о революции, Америкой, которую она открывает, не имея еще достаточных концептуальных ресурсов для того, чтобы не называть ее Индией отсутствющего присутствия, является зум-онтология, основывающаяся на утверждении субстанциальности совпадения. И только такая онтология может предоставить процессу разрешающего раскола, снятия одежд и проясняющего обнажения твердую почву под ногами.

2. Удерживание-вместе-разделенного - это удерживание вместе и в то же время - удерживание разделенного. Разделенное должно сохранить свою отдельность - и в то же время быть удерживаемым вместе: удерживание-вместе-разделенного предполагает, таким образом, совмещение максимума раздельности и максимума совмещенности. Мы можем ясно и отчетливо указать на два способа подобного совмещения: а) максимальная степень разделенности, возможная в ситуации связанности (минимальная связность) и б) максимальная степень соединенности, возможная в ситуации разделенности (минимальная разъединенность).

З. В обоих случаях мы имеем дело с определенным максимумом и определенным минимумом; поэтому конкретной формой их разворачивания являются динамические комплексы вхождения/выхождения и смыкания/размыкания. Минимум связанности и минимум бессвязанности - это точки предела, регулирующие функционирвоание этих образов-движений и существующие лишь в подобном функционировании: точки минимальной внутреннести и минимальной внешнести, или минимального проникновения и максимального прилегания. Эти точки даны лишь в их постоянном прохождении, причем, пространство этого прохождения вторично по отношению к тому жесту или движению, которое в нем осуществляется: «внутри» и «снаружи» существуют лишь по отношению к жестам вхождения и выхождения или смыкания и размыкания, как буферные зоны их торможения или как инерционный осадок, образующийся в точках поворота; а минимальное проникновение и максимальное прилегание являются пластической сущностью, находящейся в центре этих жестов и детерминирущей их как разделенные и несовместимые.

4. Субстанция как совпадение является, таким образом, совпадением совпадений. Удерживание-вместе - это, прежде всего, удерживание вместе двух способов удерживания вместе, двух динамических комплексов минимального проникновения и максимального прилегания. Минимальное проникновение и максимальное прилегание - это атрибуты, или первичные качества, субстанции: и сама субстанция это не что иное, как удерживание вместе и соединение этих двух несоединимых друг с другом атрибутов. Эти первичные качества служат основой всякой определенности, всякого смысла, предельными точками инвестиции всякого желания: минимальное проникновение и максимальное прилегание - это материал, из которого построены миры.

5. В реальности всякое удерживание-вместе является тем или иным удерживанием-вместе; в стихийном состоянии не может существовать никакого «удерживания вместе как такового», поскольку всякое удерживание-вместе осуществлено тем или иным способом. Именно поэтому субстанция может быть отделена от своих атрибутов только благодаря специфической человеческой активности, интервенции и вмешательству (основания, делающие возможной подобную специфически человеческую активность, будут прояснены в дальнейшем): активности, удерживающей вместе, одно-напротив-другого, минимальное проникновение и максимальное прилегание и выявляющей минимальное соприкосновение, удерживание-вместе-разделенного как таковое, как то общее, что присутствует в том и другом - или отслаивается от того и другого благодаря их «поворачиванию лицом к лицу» и становлению прозрачными друг для друга. Однако речь здесь не идет только лишь о «различии рассудка», не являющемся реальным: спекулятивная интервенция превращает империалистическую войну между атрибутами в гражданскую войну между субстанцией и атрибутами, и только в этой войне между двумя войнами субстанция освобождается и становится реальной. Реальность субстанции экспроприируется у атрибутов, однако это - экспроприация экспроприаторов, поскольку у самих атрибутов нет никакой иной реальности кроме реальности удерживания-вместе-разделенного (поскольку они и есть не что иное как удерживание-вместе-разделенного), то есть реальности субстанции.