Коготки Галатеи - [20]

До того проклятого вечера я никогда не думал о деньгах. Мне всегда перепадал какой-то минимум от шабашек, на которые у меня уходило в месяц не более трех часов. Нарисовать афишу, рекламу, вывеску для магазину, оформить стенд, разукрасить стену актового зала, написать портрет или какой-нибудь неутомительный пейзажик, сотворить коллажик или ещё что-нибудь в этом роде — у меня всегда были заказы. Незначительные, но на хлеб хватало. Главное, что я их никогда не искал. Они находили меня сами, причем в тот момент, когда пустели мои карманы. Деньги хоть и в мизерном количестве, но довольно регулярно падали мне с неба в виде манны. Квартира мне также досталась без какого-либо напряга с моей стороны. Я её просто унаследовал от деда. Мне как бы сама судьба говорила: «Делай свое дело и не заботься о хлебе насущном. Минимум у тебя всегда будет…»

Но в тот вечер я понимал, что на мне обязанность мужа и теперь на одни шабашки не проживешь. Не мог же я в самом деле свою молодую супругу держать на хлебе и воде, на которых сам сидел месяцами.

Разумеется, первое, что приходит в голову творческому человеку по поводу работы с минимальной затратой времени — это устроиться либо дворником, либо ночным сторожем. Поэтому, переночевав у друга, я с утра отправился в Отдел вневедомственной охраны. Там-то меня и разыскала моя юная супруга. Она плакала, просила прощения и умоляла вернуться домой. Алиса уверяла, что все поняла, раскаялась и теперь тоже наравне со мной будет служить великой цели и, если надо, отправится со мной на каторгу по примеру той французской вертихвостки из фильма «Звезда пленительного счастья».

Из дневника следователя В. А. Сорокина

1 сентября 2000 года

В убийстве Рогова, Клокина и Петрова я подозреваю Пьяных. Как об этом узнали журналисты, я не знаю. Все это очень подозрительно, особенно уверенность «Вестей» в том, что мы никогда не найдем Пьяных. Такое ощущение, что газетчики знают больше, чем мы.

Версия мотива преступления у меня несколько иная, чем у «Симбирских вестей». После того как Мордвинов рассчитался с таэквандистами, их отношения завершились. В этом я не сомневаюсь. Сделка с «Симбир-Фармом» была оформлена документально, так что в услугах рэкетиров Красногорский завод больше не нуждался. Однако, по словам Загряжского, Пьяных был недоволен гонораром. Из чего следует, что он по собственной инициативе мог потребовать деньги с Рогова — как штраф за авантюру. Загряжский признался, что Пьяных подбивал его «наехать» на Рогова и стребовать с него 500 тысяч рублей, но он отказался. Загряжский не отрицает, что за это дело Пьяных вполне мог взяться один.

Вполне возможно, что в этот же день Пьяных потребовал у Рогова энную сумму и, получив отрицательный ответ, включил ему счетчик. Подобная процедура сопровождается еженедельными предупреждениями, звонками или визитами нанятых курьеров, информирующих о набежавшей сумме. Первые террористические действия совершаются только по прошествии месяца. Если Пьяных действительно сразу поставил его на счетчик, то день убийства, 28 августа, — последний день.

Из беседы с вдовой Рогова я узнал, что звонки действительно были. От кого? Неизвестно. Но от некоторых звонков у мужа сильно портилось настроение. По её словам, в день убийства мужа их как раз и разбудил такой звонок в шесть утра. Рогов взял трубку, сначала долго отнекивался, затем быстро оделся и позвонил своему водителю. В семь прибыла машина, и они уехали.

А теперь самое главное, то, что мне дало повод подозревать Пьяных. По словам его жены, в день убийства в шесть утра он звонил некоему Алексею Петровичу. Жена четко слышала, как муж назвал собеседника по имени-отчеству, поскольку звонил из спальни. Затем Пьяных взял телефон и ушел на кухню. Сначала он говорил спокойно, хотя и с напряженной интонацией, затем неожиданно разозлился, и жена услышала такую фразу: «Ну сколько можно откладывать? Сегодня последний день». После чего Пьяных быстро собрался и ушел. Как поняла жена, он отправился на встречу с тем, кому звонил. И с тех пор больше не возвращался.

Я убежден, что он звонил Рогову. Его тоже зовут Алексей Петрович, ему тоже звонили в шесть утра, к тому же 28 августа, как я уже отмечал, — день расплаты по счетам. Я прозондировал насчет знакомых Пьяных: в кругу спортсменов никто не знает Алексея Петровича, да и не принято в такой среде называть друг друга по имени-отчеству. Кроме того, есть ещё ряд косвенных доказательств, подтверждающих виновность Пьяных. Размер ноги его — сорок два. И в тот день он вышел из дома в кроссовках фирмы «Адидас». Кроме того, немаловажен и такой факт — его внезапное исчезновение после убийства. Если он в этом деле ни при чем, зачем нужно было подаваться в бега?

Исходя из этих фактов, можно предположить, что Рогов согласился встретиться с Пьяных и назначил ему встречу у себя в Красном Яре. Пьяных приехал на дачу к Рогову безоружным. Возможно, он ожидал увидеть Рогова одного, а не с двумя товарищами. Зайдя во двор и услышав пьяные голоса, Пьяных подобрал по пути топор, сунул в сумку и вошел в дом. Получив решительный отказ, и не просто отказ, а отказ с явной угрозой (Рогов вытащил пистолет и передернул затвор), Пьяных пришел в ярость, извлек из сумки топор и стукнул им Рогова по голове. Далее, в состоянии аффекта, он зарубил и водителя, а заместитель бросился бежать. Догнав Клокина, он зарубил и его, после чего, напуганный своими действиями, пустился в бега.