Когда жизнь подкидывает тебе лимоны - [31]

— Да, наверное, — бурчит он.

— А как вы его назовете?

Он бормочет что-то нечленораздельное.

— Как ты сказал?

— Чулан, — рявкает он.

— Чулан? — Ты что, собираешься упрятать его туда, когда родится? — Ты имеешь в виду — Дункан?

Лудо мрачно кивает и отчаливает, утратив интерес к беседе, съехавшей с темы моего семейного положения. Я направляюсь обратно к дому, пытаясь нащупать в кармане телефон. Его там нет. Возможно, я обронила его, когда изображала собаку мордой вниз.

Я возвращаюсь назад и осматриваю лужайку. Пора доставать газонокосилку. Ею всегда занимался Энди, а отныне, судя по всему, это моя работа. Теперь все моя работа.

— Вы разводитесь? — вопит с заднего крыльца Лудо.

Боже ж ты мой, куда запропастились его родители? Тут чудесным образом слышится треньканье телефона, извещая меня о его местонахождении на лужайке.

Я хватаю его и отвечаю на звонок.

— Как тебе дышится воздухом свободы? — интересуется Пенни, и я сразу понимаю, что она слегка подшофе.

— Отлично, — говорю я. — Сейчас в саду, болтаю с Лудо.

— С этим маленьким негодяем? — хихикает подруга. — Он такой же гадкий, как всегда?

Лудо внимательно смотрит на меня с заднего крыльца, сунув руки в карманы шортов.

— Да, тут все по-старому.

— Хм. Он думает, я не заметила, как он в тот раз дернул Бобби за хвост. Пес у меня не кусается, ты знаешь, но иногда я об этом жалею. Будем надеяться, что новый малыш окажется лучше первого. Ну, тебе там, наверное, хорошо одной, так что я не буду тебя беспокоить…

— Ты меня не беспокоишь, — быстро говорю я, заметив выходящую из дома Крисси, которая нежно улыбается дьявольскому отродью и начинает развешивать белье. Класс! Теперь он может упражняться в меткости, швыряя землю в папашины белые трусы Calvin Klein. — Но я думала, ты уехала с Хэмишем?

— Не срослось, — объясняет Пенни. — Судя по всему, забарахлил мотор, и Хэмиш сейчас по локоть в машинном масле. А день такой чудесный, что грех сидеть в вонючей лодке, которая стоит на месте…

— Это правильная мысль, — соглашаюсь я, двигаясь назад к дому.

— Идеальный день для бокала холодного белого вина.

Я улыбаюсь. На часах чуть больше двух, так что идея не самая отстойная.

— Звучит заманчиво.

— Тогда подтягивайся к нам!

— К нам? А с кем ты?

— С твоими подругами. — До меня доносится смех. — Я столкнулась с Шейлой и Айлой в музее «Келвингроув», а сейчас мы ждем тебя. Но поспеши, дорогуша, тебе придется нагонять упущенное.

Глава четырнадцатая

Сорок пять минут спустя

Не сказать, чтобы я позарез нуждалась в компании. Однако я приняла душ, оделась, подкрасилась за рекордное время и выскочила за дверь, а когда добралась до паба, мои приятельницы болтали вовсю, как добрые подруги, за уличным столиком на самом солнцепеке.

Несмотря на то что Пенни виделась с Шелли и Айлой всего пару раз, она подкатила к ним и уговорила выпить вина. Бутылка торчит из ведерка со льдом, а Бобби с довольным видом лежит у ног Пенни. Оказывается, пока я коротала время в одиночестве, Шелли тоже вырвалась на волю, потому что ее партнер Лоренс поехал к родителям, а Шелли отказалась — свекровь, по ее словам, может болтать без передышки семнадцать часов кряду. А Айле «пришлось уйти» из дому, потому что жить с тремя подростками — это настоящее испытание. Так почему же ни одна из них не позвонила мне?

— Мы подумали, тебе нравится проводить время в одиночестве, — заявляет Шелли.

— Мы не хотели прерывать твои грезы, — подтрунивает надо мной Айла.

— Какие там грезы, — парирую я. — Пацан из соседнего дома бросал в меня землей, пока я изображала собаку мордой вверх.

— Тот, чьи родители позволяют ему играть со спичками и растительным маслом? — спрашивает Шелли.

— Он самый. Его мамаша считает, что все это — «полезный опыт».

— Когда пожарная команда будет их вытаскивать из дома, это будет очень познавательно, — фыркает Пенни.

Айла наклоняется вперед:

— Пенни, а что ты думаешь об изнеженном молодом поколении? Сегодняшних детей так сильно балуют. Ты, должно быть, считаешь, что мы все сошли с ума.

Пенни улыбается и встряхивает крашеными кудряшками, явно довольная, что ее мнение на подобную тему вызывает интерес.

— По-моему, детей баловали всегда — не всех, конечно. Но разница в том, что такого понятия, как «родительство», раньше не было. Я имею в виду, что это не было делом всей жизни. Родители заботились о том, чтобы дети, — она щелкает пальцами в поисках нужного слова, — не съели чего-нибудь ядовитого и легли спать в положенный час, чтобы у вас оставалось время для себя.

— Хотела бы я так, — заявляет Айла, которая сохранила очень хорошие отношения со своим бывшим. — Мой старшенький желает, чтобы я писала за него эссе по английской литературе. В пятьдесят два года радостей мало, и корпеть над символизмом в «Макбете» — явно не из их числа.

— Ты просто чудо, — говорю я, нимало не кривя душой. — Они уверены, что ты способна все сделать и уладить, и полагаются на тебя во всем.

— Но почему я всегда даю себя запрячь? — Она откидывает назад свою короткую белокурую гриву. — Я по-прежнему пытаюсь заставить их есть овощи. Это смешно. Моему старшему восемнадцать. — Айла поворачивается к Пенни: — Ты когда-нибудь так заморачивалась? Тебе случалось измельчать в блендере стручковый горох для соуса к спагетти?