Когда здесь была Марни - [5]
Кругом было почти совсем безлюдно. Проехал на велосипеде рабочий с фермы, сказал: «Добрый день» – и скрылся прежде, чем она успела удивиться. Анна вприпрыжку направилась короткой дорогой к пристани и скоро увидела впереди длинный узкий залив.
В воздухе пахло солью, с заболоченного противоположного берега доносились крики морских птиц. Несколько небольших кораблей стояли на якоре, слегка покачиваясь, – приливное течение как раз меняло направление. Анне показалось, что дорога привела ее в совершенно иной мир. Это был мир уединения и спокойствия. Море, корабли, птицы… огромное небо над головой…
Она так и подпрыгнула, внезапно услышав детские голоса, громкий смех, возгласы:
– Идем скорей! Ждут ведь!
На углу причала появилась ребячья компания. Пять или шесть разновозрастных мальчиков и девочек, все в темно-синих, «морских», джинсах и свитерах.
Анна мигом напустила на себя чопорный вид, натянула «обычную» физиономию.
Какое счастье – они направлялись вовсе не к ней. Вопя и толкаясь, ребятишки неслись к машине, стоявшей в конце дороги. Подбежав, набились внутрь. Дверцы захлопнулись, автомобиль сдал назад и покатил к перекрестку. Анна успела заметить мужчину за рулем, рядом с ним женщину. На заднем сиденье, возбужденно что-то обсуждая, подпрыгивали дети.
Машина уехала прочь. Опять стало очень тихо.
«Как хорошо, – подумала Анна. – Как хорошо, что они отсюда уехали. Хватит уже с меня на сегодня новых знакомств!»
Однако чувство свободы успело незаметно смениться ощущением одиночества. Анна знала: даже если бы они познакомились, подружиться с ними ей не светило. Эти дети были «внутри». Невооруженным глазом видно. «Ну и ладно. Все равно не хочу ни с кем сегодня больше знакомиться…»
А ведь мистер и миссис Пегг были единственными, с кем она говорила после отъезда из Лондона.
С ума сойти, все произошло не далее как нынешним утром! Шум, толкотня, суматоха вокзала Ливерпуль-стрит, нервотрепка, близость прощания… – только и спасало каменное выражение лица. А казалось, сто лет прошло!
Анна прислушалась к плеску воды под бортами лодок. Шлеп, шлеп… Чьи это кораблики, интересно знать? Наверное, каких-нибудь счастливчиков. Семей, которые год за годом приезжали в Литл-Овертон отдыхать, а не потому, что у кого-то путались под ногами… не потому, что «дажеинепытались»… не потому, что другие люди ума приложить не могли, что с ними делать… мальчики и девочки в джинсах и свитерах, как та семья.
Она подошла к самому краю моря, сняла туфли и носки, зашла в воду и стала смотреть на болото. У горизонта угадывалась гряда дюн, золотившихся на солнце. По обе стороны простиралась морская синева. Над заливом пролетела некрупная птица. Она близко миновала девочку, несколько раз подряд издав короткий жалобный крик. Казалось, птица выговаривала:
– Жаль меня! Жаль меня!
Анна стояла, смотрела, слушала… ни о чем не думала. Просто вбирала молчаливую бесконечность низменного берега, небес и воды. Их великая пустота была некоторым образом созвучна маленькому пустому месту у нее внутри. Потом она быстро обернулась, посмотрела назад: показалось, будто за ней наблюдали чьи-то глаза.
За спиной никого не было. Ни на причале, ни на травянистом откосе у поворота дороги. Один или два домика, видимые с берега, казались пустыми, дверь лодочного сарая была заперта. По правую руку среди полей раскинулась деревня. Вдали на фоне неба одиноким силуэтом торчала ветряная мельница.
Анна посмотрела налево. Позади коттеджей тянулась невысокая кирпичная стена, в конце ее виднелась тенистая рощица…
Вот тогда она и увидела тот дом.
Заметив его, Анна сразу поняла: его-то она и искала. Дом выходил фасадом прямо на залив – большой дом, старый, квадратный, со множеством окошек, обрамленных выцветшими голубыми наличниками. Ей не показалось, что за ней наблюдали, – каждое окно именно на нее и смотрело!
Ничего общего с обычными зданиями, что тянутся рядком вдоль длинной улицы, – она сама обитала как раз в таком. Дом стоял сам по себе, выглядел спокойным, невозмутимым и вечным. Казалось, он так долго следил за приливами и отливами, что и думать забыл о суете жизни, происходившей где-то там, на берегу… погрузился в тихую спячку. Наверное, ему снились летние каникулы, пляжные сандалии, разбросанные в комнатах первого этажа, а в верхнем окошке еще развеваются сухие обрывки водорослей, подвешенные кем-то из детей вместо флюгера. В гостиной небось пылятся сети для ловли креветок, и ведерки, и засушенная морская звезда в уголке, и старая панама, и…
Все это Анна ощущала, пока разглядывала особняк. Ни одну из вещей внутри она не видела и не знала. Или… Однажды, еще когда жила дома, она побывала у моря вместе с другими детьми, правда почти не помнила той поездки. С Престонами она дважды ездила в Борнмут. Они гуляли по бульвару, сидели среди цветников. Еще они там купались. Отдыхали в шезлонгах. Ходили на вечеринки с концертами.
Нет, здесь все было решительно по-другому. Никакого борнмутского веселья. Старый дом как будто сам собой возник рядом с грузовыми пристанями Литл-Овертона, поглядел на залив, на болота по ту сторону, на открытое море вдали… устроился поудобнее и заявил: «А мне тут нравится! Пожалуй, останусь…»
Добрый волшебник Пумпхут — один из героев «Крабата» — появляется всегда неожиданно, зато очень вовремя. Вот и в этой книге он заступается за голодных детей. Да так, чтоб неповадно было обижать их впредь!
…Свою книгу я назвал «Четверо с носилками». Перед вами не учебник, хотя вы много полезного узнаете о том, как должно работать санитарное звено. Это мои записки о занятиях с санитарной дружиной, случаи из жизни, о которых я рассказывал на занятиях, описание того, как звено Миши Богатырева сначала несерьезно отнеслось к занятиям, потом подтянулось и в конце концов заняло первое место на соревнованиях санитарных постов.
Рассказ Аркадия Минчковского «Ромка и его товарищи» был опубликован в журнале «Костер» № 3 за 1962 год.
Последняя публикация Чарской, повесть «Мотылек», так и осталась неоконченной, журнал «Задушевное слово», в котором печаталось это произведение, закрылся в 1918 году.
Рассказ был опубликован в 1-м номере журнала "Пионер" за 1982 г.Рисунки М. Петрова.
Повесть о ребятах, увлеченных парусным спортом. На своей шлюпке они собираются отправиться в дальнее плавание: от берегов Черного моря до Таллина, мечтая побывать на олимпийской регате.Много приключений выпадает на их долю. Мечта пока не осуществилась. Но зная настойчивость и упорство этих мальчишек, мы верим в будущую их, удачу.
Стивен Роуз появился в городке погожим морозным утром. Ему было примерно столько же лет, сколько Дейви. С виду — обычный парень, но о нем рассказывали странное и жуткое, и он умел вырезать фигурки из дерева, которые выглядели как живые. И лепить из глины фигурки, которые… Позже Дейви так и не смог понять, что произошло на самом деле, а что померещилось. То ли было, то ли не было, то ли его обвели вокруг пальца, то ли и впрямь у него на глазах свершилось чудо — мрачное, зловещее, но все же чудо. И как знать, может быть, чудеса — неотъемлемая часть жизни, просто мы их не всегда замечаем?Для среднего школьного возраста.
Дэвид Алмонд пишет о детях и для детей. Пишет просто о самом сложном. О том, что так важно понять человеку в десять-двенадцать лет, о вопросах, которые бередят душу и на которые не знают ответа взрослые: правда ли, что лопатки нужны, чтобы к ним крепились крылья? Могут ли ожить глиняные фигурки, если очень постараться, когда их лепишь? Помогает ли любовь от болезней? Алмонд пишет так, что его читают дети и взрослые по всему миру — его книги переведены более чем на два десятка языков. В 2010 году он стал лауреатом премии имени Г. X. Андерсена — высшей награды в мире детской литературы.
Макс – ученик воина. Достойное оружие и конь ему не полагаются, вид у него совершенно негероический, и вообще он уже умер трижды. Настя – обычная школьница. Она беззлобно препирается с мамой за завтраком, не любит носить юбки, зато обожает ездить верхом, а завтра у нее контрольная и соревнования. Макс и Настя существуют в разных реальностях по разные стороны компьютерного монитора, но однажды они оказываются персонажами одной истории с обменом телами, битвами, скачками и гонками на автомобиле и неизбежным концом света.
Дэвид Алмонд пишет о детях и для детей. Пишет просто о самом сложном. О том, что так важно понять человеку в десять-двенадцать лет, о вопросах, которые бередят душу и на которые не знают ответа взрослые: правда ли, что лопатки нужны для того, чтобы к ним крепились крылья? Могут ли ожить глиняные фигурки, если очень постараться, когда их лепишь? Помогает ли от болезней любовь? И почему вернуться иногда важнее, чем уйти? Алмонд пишет так, что его читают дети и взрослые по всему миру — его книги переведены более чем на два десятка языков.