Когда зацветут тюльпаны - [16]
Климов кашлянул, прикрыл рот ладонью, собрался с духом и заговорил:
— Я прошу прекратить смех… Не для смеха и шуточек собрались мы сегодня… Нам нужно поговорить, посоветоваться, как мы будем работать. Дело серьезное, и давайте отнесемся к нему серьезно… Слово предоставляю мастеру Алексею Константиновичу Кедрину…
Алексей всегда удивлялся и завидовал тем записным ораторам, которые обладали искусством говорить перед большой аудиторией. Завидовал потому, что сам выступать с трибуны не умел и не любил. Горячий по натуре, он сразу же начинал волноваться, когда видел, вернее, не видел, а чувствовал устремленные на него десятки пар внимательных глаз. Чтобы побороть волнение, говорил с остановками, подбирая и взвешивая каждое слово. Так и на этот раз, сдерживая волнение, начал тихо и медленно.
— Шла война. Немцы подходили к Волге. Их танки уже форсировали Дон и врывались в села, которые считались тыловыми. Фашистские самолеты бомбили Сталинград… К Волге отступали наши армии, нанося врагу ответные удары. Тысячи танков, самолетов, автомашин участвовали в этих сражениях. Война моторов! Побеждал тот, кто располагал перевесом в количественной мощности двигателей, в обеспечении их горючим. Старые буровики помнят, в каких широких масштабах была развернута в те годы разведка на нефть… И вот в самое тяжелое для нашей Родины время сюда, вот в эти места, прибыла бригада буровиков-разведчиков, возглавляемая мастером Рашидом Хусейновым. Неимоверные трудности, несовершенная техника, удаленность от населенных пунктов, отсутствие воды и лютые зимы — все, казалось, ополчилось против них. Но буровики не сдавались. Они пробурили одну скважину, она оказалось непродуктивной, пробурили вторую — то же самое, третью… Но и третья дала только соленую воду…
Алексей передохнул и продолжал:
— Разведчиков перевели в другой район, но я уверен, они добились бы своего, если бы их не отозвали… С тех пор прошло много лет, и нам сегодня выпала честь продолжить дело, которое они начали… Почетное, ответственное дело.
Срок на проводку скважины дан нам большой, — учитывались и удаленность от технической базы, и отсутствие водной линии, и зима. Так что пока мы будем вести бурение, в степи расцветут и отцветут тюльпаны… — Алексей широко улыбнулся. — Между прочим, товарищи, говорят, весной здесь вся степь тюльпанами покрывается: красными, желтыми, белыми… Красиво бывает — глаз не отвести… Но это — к слову пришлось. Дело же в том, что я лично с таким сроком не согласен. Почему не согласен? Да потому, что мы можем сократить это время…
По красному уголку пробежал одобрительный гул.
— Тише, товарищи, — поднял руку Алексей. — Нам предстоит пробурить более двух тысяч метров. По данным геологов, основные породы, которые нам придется штурмовать, — это известняки… Вот и судите, что здесь можно сделать. Жду ваших соображений, ребята…
Алексей сел. В красном уголке застыла настороженная тишина. Молчали все, чего-то выжидая. Климов ерзал на табуретке, нетерпеливо посматривал на Алексея. Тишина была так же не по душе ему, как и шум в начале собрания. Он томился, не мог сидеть спокойно.
— Алексей Константинович, — наклонившись к самому уху Алексея, горячо зашептал он, — это же черт знает что такое!.. Можно, я трахну пару слов?
Алексей засмеялся и ладонями закрыл лицо.
— Давай… действуй, — сквозь смех ответил он и подумал: «Невозможный человек, Климов… Кипяток, да и только…»
Климов с грохотом отодвинул от стола тяжелый табурет, поднялся и глухо забубнил:
— Не поймешь вас… то вы орете, хоть святых выноси, то как в рот воды набрали… — И повысив голос, спросил: — Кто хочет высказаться?.. Никто?.. Тогда я скажу от себя, от своей вахты. Против нет голосов?
С разных концов комнаты несколько человек ответило:
— Что ты, Климов? Давай, слушаем!
— Говори, Иваныч!
Подбодренный этими возгласами, Климов заговорил неторопливо, рассудительно:
— Перед собранием мы, то есть вахта наша, поговорили промеж собой… Правильно сказал мастер — в степи тюльпаны расцветут… бабам венки плести, когда мы скважину проковыряем, ежели будем тянуть по намеченному графику… Об этом и мы разговор вели. Думали, как на весах взвешивали: можно ли прокрутить скважину с ускорением? Мы положили на весы все «за» и «против» и пришли к выводу: можно!
— Ого, Климов, — перебил кто-то тоненьким ехидным тенорком, — загибаешь!
— «Загибаю»? — Климов даже на стол навалился, рванувшись вперед. — Это я «загибаю»? Нет, братцы, это не загиб, а расчет… Поняли? Расчет — вот что это такое. Мы не одну бумажку исчертили, когда подсчитывали, как и что. Всю ночь не спали, целую академию развели — Перепелкин вон два химических карандаша исслюнявил, еле язык отмыл…
— Это к делу не относится, — опять перебил Климова тот же ехидный тенорок. — Давай конкретней!
— Пожалуйста! — чему-то обрадовавшись, воскликнул Климов. — Мы решили перейти на форсированный режим бурения. Что для этого нужно? Перво-наперво сократить время на спуско-подъемные операции, на смену долотьев. Это нам обеспечит Колька Перепелкин — вы знаете, какой он верховой, любого за пояс заткнет. Верно я толкую, Перепелкин?
Семинар молодых литераторов проходил во Дворце пионеров. Просто так совпало, что именно во Дворце пионеров обсуждалась рукопись книги о мальчишках. Автор ее сидел, сцепив ладони рук на коленях, и слушал, что говорят писатели. И хотя, в основном, повесть хвалили, молодому прозаику было тревожно: ведь еще должен сказать свое слово товарищ из Москвы, член редколлегии известного толстого журнала. Но вот все тревоги позади: повесть одобрена, о ней сказано много хороших, теплых слов. Так была открыта «зеленая улица» читателю к книге Юрия Пермякова. Васька Смелков, Арик Рысс и Валька Максимов — это ровесники тех мальчишек, которым сейчас под сорок, а в 1942 году было, по четырнадцать-пятнадцать лет.
Автор пишет о наших современниках, размышляет о тех или иных явлениях нашей действительности. Рассуждения писателя подчас полемичны, но они подкупают искренностью чувств, широтой видения жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Нравственная атмосфера жизни поколения, опаленного войной, взаимосвязь человека и природы, духовные искания нашего современника — вот круг проблем, которые стоят в центре повестей и рассказов ивановского прозаика А.Малышева.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это документальное повествование о строительстве железной дороги Белорецк — Карламан, о человеке труда. У лучших людей трассы, утверждает автор, мужество сплавлено с добротой, любовь к труду с бережным отношением к природе. Писатель не сглаживает трудности, которые приходилось преодолевать строителям, открыто ставит на обсуждение актуальные вопросы планирования, управления производством в их единстве с нравственным микроклиматом в коллективе, заостряет внимание на положительном опыте в идейно-воспитательной работе.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.