Когда я был маленьким, у нас была война - [19]

…Была у нас с братом одна незадача: попавшись на горячем, никогда не удирали. Здесь тоже. Копаемся себе в обрезках, вдруг два солдата. Стоят у избушки и манят пальцем. Подошли. Те поинтересовались, что здесь делаем и, главное, куда девался их ядовитый пес?

Мы признались, что ищем резину для рогаток, а пса сторожит Шерстюк. Еще сказали, что этот Шерстюк воевал в плавнях и запросто ходит по минному полю. Солдаты очень удивились, велели позвать Шерстюка и скоро мы всей компанией оказались в гостях.

Солдат звали дядя Ваня и дядя Коля. Первый высокий и широкоплечий, с узкими глазами, у второго глаза обыкновенные, только очень худой. Дядя Ваня сказал, что он калмык. Мол, есть такая национальность. Я сказал, что знаю, и продекламировал Пушкина: «и друг степей калмык», чем вызвал уважение. Эдик в свою очередь вспомнил песню, которую слышал от сестер: «Коля, Коля, ваши глазки нам покоя не дают, разрешите познакомиться, и узнать, как вас зовут?». Теперь все смеялись, а Шерстюк восторженно хрюкал, припадал на передние копытца и тряс головой.

Насмеявшись, солдаты принялись мастерить нам рогатки. Резали на полоски красную резину и привязывали суровыми нитками к рожкам и кожанкам. А мы тем временем вместе с Шерстюком наворачивали пшеничную кашу. Дядя Ваня сказал, что после элеватора в кузовах, как ни выскребай, остается пшеница. Они собирают по горсточке, толкут в ступе и варят. Поэтому можем, есть сколько угодно.

Потом дядя Ваня и дядя Коля испытывали наши рогатки. Поставили на камни банки из под американской тушенки и старались в них попасть. Оба прошли войну, настрелялись из винтовок и автоматов на всю жизнь, а вот из рогатки не получилось. Они и достреливали, а мы в компании с Шерстюком хрустели поджаренной пшеницей и смотрели, чтобы случайно не нагрянул кто-нибудь из командиров.

Мусино счастье

У нашего Шерстюка очень хорошая память — где пообедает, туда идет и ужинать. Вот он без нас в воинскую часть и явился. Дядя Ваня очень испугался. У часовых и командиров было оружие, вдруг кому-нибудь захочется подстрелить беспризорного поросенка? Он накормил Шерстюка пшеничной кашей, привязал на веревку и наказал идти домой. Мы с Эдиком похвастались, что Шерстюк понимает эту команду, а дядя Ваня запомнил.

Шерстюк послушно нырнул в дырку, подождал, когда через нее пролезет дядя Ваня, и направился, куда ему приказали.

Наша мама часто рассказывала такую притчу: цыганенок чем-то провинился, цыган гонит его через степь и кричит: «Вон из моего дома! Вон из моего дома!» Да еще и кнутом хлещет. Цыганенок бежал-бежал, выбился из сил, упал на землю и в отчаянии спрашивает: «Папа, где же твой дом кончается?»

Кроме нашего дома, Шерстюк часто гостил у нашего родственников деда Сначука, папиного друга дядьки Харитона, маминой мамы — бабушки Марфы и конечно же школьной уборщицы Муси. А для этих животных, где кормят — там и дом. Вот ближним Мусин и оказался.

Молодая, очень красивая девушка Муся кроме уборки в классах и коридоре, топила в школе печи, заведовала библиотекой и ходила проведывать заболевших детей. Утром, если кто не пришел в школу, отправлялась к нему домой. Может, заболел или что случилось? Однажды спасла целую семью. Нехаи, не дождавшись, когда прогорит печь, закрыли вьюшку и угорели. Хорошо, крючок на двери еле держался. Муся этот крючок вырвала и принялась вытаскивать всех на улицу. Еще бы немного, и угорели до смерти.

В другой раз Чухраи набрали из сеялки кукурузы, смололи на ручной мельнице и сварили кашу. И не туда, что эту кукурузу перед посадкой обработали ядом. Муся пришла узнать, почему дети не пришли в школу, а они отравленные по полу ползают. Переполоху было много, но спасли.

Бабушка Марфа говорила, что за это Мусе будет большое счастье в жизни. Вот это счастье в лице дяди Вани вместе с поросенком к ней во двор и явилось. Дядя Ваня сразу влюбился в Мусю и попросил нашу маму, чтобы посватала ему невесту. Перед этим он, конечно, посоветовался со мною и Эдиком, мы все правильно и подсказали. У калмыков-то все делается совсем не так.

Когда отпраздновали свадьбу, и дядя Ваня переселился к Мусе, у Шерстюка настала совсем счастливая жизнь. Воинская часть по-прежнему возила зерно на элеватор, так что еды хватало и Шерстюку, и молоденькой свинке Машке, которую дядя Ваня купил ему в компанию. Зимой Шерстюк по улице бегал мало. Во-первых, холодно, а во вторых, страшно выпускать. Вдруг на кого набросится? Шерстюк все больше походил на дикого кабана, и папа даже советовал отпилить ему клыки. К счастью, в гости приехал папин боевой друг Шерстюк и сказал, что намерен забрать своего тезку домой. К ним поступила заявка на отлов диких свиней, за которых обещают дорого платить. За такие деньги можно купить на базаре уже откормленного кабана.

Так оба Шерстюка от нас на грузовике и уехали. Один в кабине, другой в кузове. Мы с Эдиком даже плакали, а Колька Кукса угостил своего врага куском кукурузной лепешки.

Все были уверены, что на этом история с полудиким кабаном и закончилась, но не тут-то было! Летом молодая свинка принесла дяде Ване и Мусе одиннадцать полосатых, словно колорадские жуки, поросят. Понятно, ни сала, ни мяса от таких зверей не дождешься. На базаре тоже не продашь. Муся ругалась и говорила маме, что этот Шерстюк подсунул им большую свинью, а дядя Ваня выспрашивал у папы адрес боевого друга. Нужно было узнать, не согласится ли он забрать и детей своего тезки?