Когда вырастали крылья - [41]

- В свое время узнают, - отозвался Туполев.

«Колумбус» шел плавно, без качки.

Баранов и Туполев вспоминали…

3

На второй день после своего назначения на должность командующего Военно-воздушными силами Баранов приехал в ЦАГИ. Главный конструктор института Туполев встретил его, показал мастерскую, строящуюся лабораторию, аэродинамическую трубу. Петр Ионович провел в институте весь день, подробно знакомился с планами, интересовался нуждами. С тех пор не проходило месяца, чтобы начальник ВВС хоть раз не побывал в ЦАГИ.

В прежних «юбилейных» изданиях история этого ныне широко известного института излагается так, будто он всегда и всеми был окружен особой заботой, всеобщим вниманием и потому так бурно, успешно развивался. Это противоречит той непреложной истине, что все смелое и подлинно новаторское пробивает себе дорогу в нелегкой борьбе с косностью, с рутиной, с привычкой жить и работать по старинке. Следует к тому же учесть скудные возможности, которыми располагал ЦАГИ в стране, разрушенной войнами: ощущалась острая нехватка технических средств, квалифицированных кадров. С присущей ему прямотой сказал об этом сам Баранов, когда от имени Военно-воздушных сил и Реввоенсовета СССР приветствовал председателя коллегии ЦАГИ Сергея Алексеевича Чаплыгина в связи с тридцатипятилетием его научной деятельности. «Ваши труды тем более заслуживают признания, - подчеркивал Баранов, - что работали вы в стране, пережившей годы нужды, когда Советская власть [116] не могла создать обстановку, способствующую успешному протеканию вашей сложной и трудной работы».

Да, время было нелегким, а работа сложной. До сих пор ветераны ЦАГИ с признательностью и любовью вспоминают Петра Ионовича, который с особой гибкостью и неослабным вниманием относился к институту, горячо поддерживал ученых в самых смелых начинаниях.

Когда в институте приступили к строительству первого в стране металлического самолета из кольчуг алюминия, то даже подходящего помещения не оказалось, не будешь каждый раз ломать стену мастерской, чтобы вытаскивать наружу части самолета. Решили строить металлический «АНТ» непосредственно на алюминиевом заводе, в Кольчугине. Баранов помогал строителям, изыскивал средства, посылал в ЦАГИ на практику выпускников военно-воздушной академии.

ЦАГИ становился всемирно известным институтом. Немецкая газета «Берлинер тагеблат» писала, что в области авиации этот московский институт «представляет собою, пожалуй, самое большое и лучше организованное исследовательское учреждение в мире». Когда ЦАГИ отмечал свое пятнадцатилетие, Петра Ионовича уже не было в живых. Юбилейный сборник, выпущенный к знаменательной дате, открывался статьей, где отмечалось, что имя Баранова, «крупнейшего организатора и руководителя авиационной промышленности и советской авиации, тесно связано с жизнью и работой Центрального аэрогидродинамического института».

Среди кратких записей Баранова (тетрадь 1926 года) упоминается о перспективах опытного строительства самолетов, сближения научно-исследовательской работы с опытно-конструкторской и создания общего руководящего центра - Научного комитета. Баранов перечисляет фамилии ученых и конструкторов, с которыми обменивался мнениями: Туполев, Стечкин, Климов, Поликарпов… Где это было? В штабе ВВС или в самом ЦАГИ?

Сестра Баранова рассказывала:

- В этой записи названы Петины товарищи. Они к нему часто приходили на квартиру. Тут и чай, тут и совещание.

Квартира Барановых была широко открыта для авиаторов. В тесных комнатах на улице 25 Октября, а потом и в более просторных - на улице Серафимовича - горячо [117] обсуждали будущее самолетостроения и моторостроения. И развлекались игрой в шахматы - устраивали блицтурниры. Петр Ионович был заядлым шахматистом.

4

«Колумбус» прибыл в Америку.

Уже все пассажиры первого класса оставили корабль, а Петра Ионовича и его спутников все еще задерживали в таможне. Пришлось Баранову недвусмысленно намекнуть инспектору, что если тот вздумает распространить на пять советских граждан обычную для эмигрантов процедуру - карантин на «Острове слез» - то пусть лучше сообщит название корабля, который в ближайший час покидает Америку.

Об этом предупреждении стало известно представителям фирм, с нетерпением ожидавших приезда советской комиссии. Они связались по телефону с Вашингтоном, и уже через несколько минут пятеро русских беспрепятственно сошли на американский берег. Здесь их встретил старый знакомый Баранова по Москве - Петров (Сергеев). Руководитель авиационного отдела торгового представительства «Амторг» располнел, отрастил пышные рыжие усы, но Петр Ионович сразу узнал бывшего начальника Авиадарма. Петров повез гостей в гостиницу «Линкольн».

«24 декабря. Вечером мы вышли на балкон и увидели улицу в огнях реклам». Эту запись молодой инженер Евгений Урмин сделал в первый день своего пребывания и Америке. Урмин вел сугубо деловой технический дневник с рисунками-чертежами, лишь изредка доверяя ему свои личные впечатления. Дневник назывался так: «Путевые заметки. С комиссией П. И. Баранова по США».

Америка встречала новый, 1930 год, потрясенная кризисом. Мрачная тень кризиса лежала на всем пути следования комиссии Баранова. После трехнедельного пребывания в Нью-Йорке и его окрестностях, кратковременных посещений других городов центральной части страны, комиссия прибыла в Сиэтл. Отсюда на двух «бьюиках» поехали дальше. В начале февраля счетчики на машинах уже показывали около четырех тысяч миль, а маршрут далеко еще не был завершен.