Когда вырастали крылья - [26]

Конверт не был заклеен. Ожидая приема в Военной коллегии, Дубянский вынул из конверта листок с типографским оттиском «Член Реввоенсовета Туркестанского фронта» и прочел его.

Баранов сообщал известные ему данные о комбриге. После краткой характеристики он писал о необычайно сложной обстановке в Хиве, порожденной распрями отдельных националистических групп и бесчинствами басмачей. В этой обстановке комбриг Дубянский выполнял приказы Реввоенсовета неукоснительно и добросовестно. Если же в «особой» комиссии ТурЦИКа не смогли или не захотели разобраться в возникшем конфликте, то он, Баранов, считает своим долгом сообщить Военной коллегии Верховного Суда следующее. [75]

Последние слова письма Дубянский поклялся помнить до конца жизни:

«Всю ответственность за действия комбрига Дубянского Реввоенсовет Туркестанского фронта берет на себя».

- Так вот, знал я в Туркестане двух начальников, - закончил свой рассказ Сергей Прокофьевич Тимошков. - Один, убежденный в невиновности Дубянского, не стал «ввязываться», чтобы не вызвать гнева еще большего начальства. А другой… О другом биограф Баранова еще многое услышит.

9

Фаина Сергеевна Петрова, артистка Большого театра Союза ССР, вспомнила тот вечер, когда Петр Ионович нежданно-негаданно явился к ним на квартиру. И никогда, конечно, не забыть ей, как восемь лет спустя, в пасмурное осеннее утро, проводила она мужа и Петра Ионовича в последний полет…

Муж Фаины Сергеевны А. В. Сергеев (Петров) закончил в 1925 году Академию Генерального штаба и ждал назначения. В ту пору авиационные специалисты были наперечет, и Воздушный флот очень нуждался в образованных и эрудированных командирах, каким и был А. В. Сергеев.

Однако в высших военных кругах знали о весьма спорных высказываниях Сергеева - автора «Стратегии и тактики Красного воздушного флота». Он не скрывал своего критического отношения к принятой организационной структуре Военно-воздушных сил и в своей книге иронизировал в адрес тех, кто позволяет себе роскошь при нашей бедности иметь в Красной Армии специальное Главное управление ВВС во главе с членом Реввоенсовета Республики, то есть, как он писал, «нечто вроде воздушного министра». Фамилию автор не назвал, но «некто» мог это «нечто» принять на свой счет.

Баранов читал книгу Сергеева. За ее частными недостатками он сумел разглядеть и оценить широту взглядов автора. Книга ему понравилась.

Сергеев этого не знал.

- Сидим мы дома, - рассказала Фаина Сергеевна, - вечер уже на исходе и гостей не ждем. Вдруг - стук… Открываю дверь, а за нею, в коридоре, - незнакомый [76] военный, судя по знакам различия, в большом звании. В каждой петлице по четыре ромба. Стройный и сухощавый, выглядит молодо. Лицо продолговатое, нос прямой, тонкий… Муж увидел его, смутился. И гость почувствовал себя неловко. Извиняется, что явился без предупреждения: телефона у нас тогда не было. А когда муж познакомил нас, то и я удивилась: зачем такое большое начальство пожаловало?

- Не удивляйтесь, - говорит Петр Ионович, - Было время, когда ваш муж командовал всей действующей в Красной Армии авиацией. И звание имел громкое: начавиадарм! Это, знаете ли, нечто вроде воздушного министра. Теперь я в этой роли. Так почему бы нынешнему министру не заглянуть к бывшему на чашку чая?

Мужчины рассмеялись, а у меня на душе отлегло.

Чай приготовить - пустяк, да вот беда: к чаю ничего нет.

Я так и сказала Петру Ионовичу:

- Гость вы хоть и незваный, но дорогой и желанный. А у меня кильки да черный хлеб.

- Чудесно! - обрадовался Петр Ионович. - Обожаю кильки. После них чайку всласть попьем. Сахар в этом доме водится?

Сахар был. И сели мои «министры» за стол, а поднялись около полуночи.

Барановы и Сергеевы подружились. По рекомендации Петра Ионовича Сергеевы поехали работать в Америку. Там Андрей Васильевич принял на себя обязанности руководителя авиационного отдела в торговом представительстве «Амторг». Фаина Сергеевна выступала в Нью-Йоркском театре «Метрополитен-опера». Баранов, побывав в США. был их гостем, а когда Сергеевы вернулись в Москву, прямо с вокзала увез их на свою дачу.

До знакомства с Барановым Фаине Сергеевне казалось, что только люди ее круга - артисты, писатели, художники - относятся к категории одержимых, безгранично увлеченных своим делом. Теперь она убедилась, что авиаторы любят свою профессию не менее сильно, чем люди искусства - музу.

- Я потому и вспомнила неожиданный визит Баранова к нам, что впервые услышала, как могут двое степенных мужчин, весьма сдержанных в проявлениях своих чувств, так увлеченно мечтать и так страстно спорить. [77]

А потом, уже в Америке, я поражалась ненасытной жажде Петра Ионовича увидеть, изучить и осмыслить все, что связано с авиацией. Биограф Баранова должен обязательно написать о его поездке за океан… Думая о прошлом, я всегда ищу ответа на вопрос: откуда бралась тогда эта неуемная и неистощимая энергия, эта готовность бескорыстно и самоотверженно служить идее? Может быть, время было такое?

Время действительно формировало людей.

Надо вернуться к приметам тех лет, когда Баранов командовал Военно-воздушными силами страны.