Когда воротимся мы в Портленд - [36]
Сзади кричали. Там, во дворе, удаляющийся конский топот сотрясал землю; там уже, ругаясь, бежали к конюшне, там визжали женщины… Там она осталась лежать навзничь, в сугробе, — а кисть ее руки отдельно лежала у нее в ногах, и под хлещущей кровью таял снег.
Крики. Он оглянулся — на улицу выскакивали, теснясь в воротах. «На куски разорвут…»
От жгучего воздуха заныли зубы. Он видел впереди мечущийся плащ Рогволда; смутно белели сугробы по обочинам — а середина улицы, затоптанная и занавоженная, даже и не белела.
Ветер. Крошки снега в лицо. И вдруг, совсем рядом — короткий свист, что-то пролетело словно бы у самой щеки… Косо, на излете уйдя в сугроб, торчала стрела.
С дороги шарахнулось сразу несколько темных фигур — в разные стороны. Эд думал о том, что будет, если где-нибудь подальше улицу додумаются перегородить. С дубинами.
Меткая снеженка залепила точно в глаз.
Он был уверен, что в княжеской конюшне сейчас седлают коней, и ждал топота копыт погони. Какое у нас преимущество? Минут десять… Он понятия не имел о соотношении времени и скоростей применительно к скачкам. Десять минут в данной ситуации — это много или мало? Лошадь — не машина…
…А ведь могли убить. Вот, минуту назад; и сейчас я уже не видел бы тусклых, не освещающих окошек, заснеженных плетней… Деревянная палка с металлическим наконечником, с воткнутыми в другой конец стрижеными перьями, у нее и скорость-то символическая по сравнению с чем-нибудь этаким…
И про историю забыл, подумал он — и, не удержавшись, засмеялся.
И еще раньше, во дворе… Ткнули бы мечом, рогатиной… Все из башки вылетело. И тогда история спохватилась и сделала все сама. Не так просто оказалось сбить ее с избранного пути. И теперь Ингигерд ляжет в могилу, Рогволд в бегах… Все как положено.
Истерично трясся, скорчившись в седле.
И бусы… Он замер. Стиснул зубы и перестал дышать, прислушиваясь к прохладе лежащих на груди стеклянных шариков. Может, это знак судьбы?..
Господи, а все остальные, опомнился он. Ее охрана, и эта самая… камеристка… Все они должны были погибнуть — а они все живы; все они родят детей, которых не должно было быть…
Мелькнули окошки околицы, и они влетели в лес.
Светлели заснеженные ветви — много ветвей, путаница; светлели скелеты березового подлеска… Лошадь вздрагивала, трепеща ноздрями. Эд подскакивал в седле, изо всех сил сжимая ее бока онемевшими коленями, и шепотом ругался. Организм, еще не отошедший после вчерашнего, возмущался столь хамским к себе отношением.
Бился в метели плащ Рогволда. Эд закусил губу.
…Он же убийца. Ему же человека убить — как тебе таракана. «Эдичка, — остерег внутренний голос. — Знаешь, какой у тебя самый главный ограничитель? Уголовное наказание. А ну-ка представь, что ты вырос в мире, где тюрьма за такие вещи не предусмотрена. И где общественное мнение их не порицает, а одобряет. То есть все твои прекрасные наклонности благополучно развились в благоприятных условиях… Ну-ка? Во».
И она. Я не понял, что бить сапогами морды здесь принято, а чтобы заслонить собой своего врага, нужна смелость. Особенно если тебе не впаривали с детства про добро и всепрощение и ты не окончательно на этом повихнулся. Время, когда до самых заезженных у нас идей доходили своим умом — и лишь единицы…
Но я-то из другого мира. Где милосердие не в чести, ибо навязло на зубах. Я все понимаю, но смотрю со своей колокольни. В моих глазах то, что она сделала — не доблесть. Доблесть — стереть врага в порошок.
«Скажи еще, что то, что он сделал — в твоих глазах не преступление». — «М-м…»
А у него не было выбора. Потому что, защищая, она одновременно его топила, потому что ее влияние на мужа вовсе не было достаточным, чтобы вынудить его помиловать приговоренных…
Никогда не мог осуждать людей, совершающих целесообразные поступки. Другое дело, что целесообразность целесообразности все-таки рознь…
Рогволд оглянулся. Эд оглянулся тоже. Вдалеке мерз в темном небе белый дым. Погони не было видно, но уже чудился в топоте собственных коней слитный стук множества копыт, и чудились огненные отсветы в темных улицах… А ведь с них станет устроить облаву, понял Эд. С факелами, с собаками…
Он не поверил сам себе. Облаву — да, но завтра утром. Почему-то он был уверен, что ночью в этот лес не сунется никто.
Луны не было. И только тут он осознал, что это значит. Это значит, что минут через двадцать, максимум через полчаса наступит кромешная тьма. Та самая, какую он видел лишь несколько раз в жизни; первый раз — в детстве, когда спрятался в шкафу и поразился, обнаружив, что не может разглядеть поднесенной к глазам ладони. Да, наступит тьма, и тогда…
Покачивались задетые ветви. Из-под копыт летели ошметки снега. Дорога перестала укатанно поблескивать. Не так часто по ней ездили, по этой дороге…
Спина Рогволда впереди. На снегу, в следах Рогволдова коня — черные брызги. А ведь кровь, понял Эд. Откуда? У них нет шпор…
Откуда, он сообразил, когда Рогволд вдруг покачнулся в седле. Кровотечение… Кровопотеря…
А ведь, наверно, кровь из серьезной раны не уймется сама, понял он с ужасом. Нужны давящие повязки, швы… А если артерия задета?.. Нет, артерия — был бы уже каюк. А если вена?
Продолжение романа «Когда воротимся мы в Портланд». Главный герой уже не Эдик (и не Рогволд), действие происходит через довольно продолжительное время, и о событиях, последовавших непосредственно за «Портландом», упоминается мало. PG-13, 13+.
Эта история заставит вас вспомнить «пиратскую лихорадку», начавшуюся с выходом фильма «Пираты Карибского моря: Проклятье «Чёрной жемчужины» на экраны. Пути Джека Воробья и командора Норрингтона вновь пересекаются, на радость тем, кто соскучился по шуточкам капитана «Чёрной жемчужины», свисту морского ветра и пушечных ядер, запаху свежих корабельных досок и зною на улицах ямайского города Порт-Ройал. Но, как и положено в романах, приключения, морские баталии, стычки на суше и руины домов не затмевают главного: это история о любви. Фандом: Пираты Карибского моря Персонажи: Норрингтон/Джек Воробей Рейтинг: R Пояснение: интонации Воробья описаны по русскому дубляжу. Муза: Fiery Cat Беты: ну, если бета — тот, кто читает текст в процессе и дает советы (не редактор!)… То по алфавиту: Fiery Cat, Jozloon, Manticora, Saint-Olga, Salome, Лукреция, Эми Ольвен. Дисклаймер: сами знаете, кому все принадлежит, и они нам не отдадут.
Хочешь приключений? Да проще некуда, начни только писать книжку. А там уже, смотришь, и новый мир появился на горизонте, и верные друзья нашлись, да и враги не дают скучать. Вот только не надо теперь говорить, что тебе не нравиться спасать маленьких принцесс и помогать огромным драконам. И тем более не смей жаловаться, что у тебя нет собственного тела, и все вокруг считают тебя богом.
Он оставил трон и свое королевство, чтобы стать актером. Бросил ремесло лицедея, получив в дар бессмертие от поклонника своего творчества. И сбежал на самое дно трущоб Дор-Надира, где обрел дружбу, смысл жизни и самого себя. И, снова все потеряв, обратился к магии, чтобы найти способ покончить с бессмертием… Это история Джоселиана Первого, короля Невиана, для друзей и учеников — просто Джока. История его взлетов и падений, поисков и скитаний. История, которая растянулась на сто шестьдесят лет…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Вы когда-нибудь читали книги про чудовищ? Ну так вот в этой их полно. Одни скрываются под обличиями людей, другие самые что ни на есть настоящие. А что если одно старое и мудрое чудовище захочет рассказать молодому и неопытному чудовищу сказку про третье чудовище, настоящее? Сказку, которая предназначена специально для него. Сказку, которая призвана свести с ума. Что будет? Давайте посмотрим…
Они называют холодным огонь, который горит в наших очагах. Есть другой огонь, без которого не выжить. И он во что бы ты ни стало должен гореть — хотя бы в маленьком костре. И в сердце.
Рассказ, написанный в 2000 году и относящийся к миру трилогии «Стужа».
Вторая книга лучшей российской «космической оперы»! Увлекательная история землянина, заброшенного в глубины космоса и возглавившего галактическую войну!История, в которой есть место для всего, что только может быть создано фантазией в свободном полете, — бластеров и звездолетов, странных союзников и необыкновенных врагов, вампиров, что не прячут своих клыков, и атомарных мечей, что острее косы самой Смерти…«Планета, которой нет» — это ДОСТОЙНОЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ романа «Принцесса стоит смерти»!
«Ночные охотники» городских улиц. Вампиры и оборотни, колдуньи и ведьмаки. Те, что живут в часы, когда опускается на землю мгла. Те, что веками противостоят силам белых магов. Потому что понимают — равновесие должно быть соблюдено. Потому что понимают — Тьма для этого мира не менее важна, чем Свет.Вы уже знаете историю Ночного Дозора?Послушайте теперь историю дозора Дневного.Послушайте — вам расскажут о себе проклятые и проклинаемые.Тогда, возможно, вы поймете — не так все просто в вечной войне Добра и Зла…
В этом мире солнце желто, как глаз дракона — огнедышащего дракона с узкими желтыми зрачками, — трава зелена, а вода прозрачна. Там тянутся к голубому небу замки из камня и здания из бетона, там живут гномы, эльфы и люди, там безраздельно влавствует Магия…Пробил роковой час — и Срединный Мир призвал человека с Изнанки. В смертельных схватках с сильнейшими магами четырех стихий он должен пройти посвящение, овладеть Силой и исполнить свое предназначение…
«Мальчик и Тьма» – это страшные приключения в странных мирах.Это история о том, что истинного врага найти порою не легче, чем истинного друга. Особенно если за дело берутся Сумрак, Свет и Тьма.