Когда в пути не один - [102]

Славянов, внимательно слушая текст письма и пояснение относительно статей Уголовного кодекса, все время оставался спокойным и сосредоточенным, но после того как услышал про подпись первого лица, заиграл желваками, что делал всякий раз, когда начинал сердиться и выходить из душевного равновесия.

Он еще вчера понял, что Мелешин боится ответственности и не хочет подписывать письмо, поэтому и гнет свою линию про «первое лицо». И уже вчера, когда Мелешин в первый раз кратко проинформировал его о ЧП с Филипповым, Славянов сделал вывод, что этот изобретатель, Воробьев, начал катить бочку на Владимира после того, как он, председатель облисполкома, едва выслушав своего помощника о сути письма Воробьева, фактически отмахнулся от решения вопроса. И таким образом подставил Филиппова под удар расчетливого изобретателя. Славянову было неприятно осознавать это, но про себя он уже решил, что на пороге предстоящей сессии, в работе которой примет участие Лымако, менять своего проверенного помощника на кого-то другого за проявление ненужной инициативы не следует. А поскольку Владимир устраивает его в плане выполнения прямых обязанностей, то плевать ему на эти козни изобретателя из-за соавторства и в обиду Филиппова он не даст. И даже договоренность с Мелешиным объявить Филиппову выговор теперь показалась ему излишне суровой. Так что Иван Васильевич про себя уже твердо решил смягчить меру наказания, а ответ в Москву поручить подписать самому Мелешину, который явно старается этого избежать.

Выслушав суть письма и необходимые пояснения к статьям Уголовного кодекса, сделанные секретарем облисполкома, Славянов испытующе взглянул на Филиппова и предложил:

— Давай-ка, Владимир, сам расскажи, что и как было, почему такое произошло. Только все и без утайки, честно и откровенно.

Волнуясь, Филиппов встал и в деталях, как несколько дней назад Мелешину, воспроизвел историю своего сотрудничества с автором идеи нового метода приготовления сена в любых погодных условиях, умышленно умолчав лишь о заявлении Воробьева на имя Славянова с просьбой установить ему телефон, от которого председатель, будучи не в настроении, фактически отмахнулся. Закончил свою исповедь Владимир признанием своей ошибки:

— Я поверил изобретателю и думал лишь об одном: если получится, то область будет первой в решении вопроса бесперебойного, возможного в любых погодных условиях обеспечения скота высококачественным сеном. Мою веру укрепил тот факт, что Воробьеву выдали патент на изобретение. И я очень сожалею о том, что опыты в лаборатории строительного института идею изобретателя не подтвердили. Вот, собственно, и все.

Первым свою оценку высказал Мелешин.

— Додумался, с кем связаться — с изобретателем! Хоть с патентом, хоть без него он тебе такого наизобретает, что потом век помнить будешь, — миролюбиво посетовал секретарь облисполкома и добавил фразу уже для раздумий Славянову: — К сожалению, мы должны сделать выводы, дать оценку случившемуся и отправить ответ за подписью первого лица.

— Раз должны, надо сделать. Подготовь ответ за своей подписью, — потребовал Славянов. — И укажи в нем, что помощнику председателя облисполкома Филиппову объявлен выговор.

— Какой? — не отступал Мелешин, добиваясь конкретизации принимаемого решения, а с другой стороны, думая о том, как бы самому, поставив под документом свою подпись, не попасть впросак.

— Выговор. И неважно какой: строгий или простой, с занесением или без занесения в трудовую книжку. Все! Вопрос исчерпан, — поняв хитрость Мелешина, закончил Славянов и тут же уточнил поставленную ему задачу: — Доведешь дело без меня. Послезавтра я уезжаю в Москву. — И, повернувшись к Филиппову, сидевшему молча, но готовому кричать от радости, что отделался легким испугом, нравоучительно заметил: — Хороший урок тебе, Владимир Алексеевич. Учти на будущее. А сейчас иди заниматься своими делами. Мне звонил Гунин: «болванка» доклада уже готова. Забери ее и начинай «вживаться». А как статья для Ситнова? И кстати, где он? Статью заказал, а сам на глаза не показывается.

— Он в больнице, — изменившимся от пережитого волнения голосом ответил шефу Филиппов и тут же рассказал, как все произошло.

По заданию редакции Ситнов поехал в соседнюю республику на пленум обкома партии, чтобы подготовить отчет о его работе. Пленум закончился поздно. Все устали. По традиции организовали ужин. Ситнову предложили принять в нем участие, чтобы немного расслабиться. Он отказался и отправился к себе в номер, принял душ. Покрутился, повертелся, но продолжал чувствовать себя неважно: как будто что-то давило грудь. Во втором часу ночи стало трудно дышать, и он вызвал «скорую». И теперь третью неделю находится в больнице.

— В Семашко? — поинтересовался Мелешин.

— Да, в областной. Проходит полный курс реабилитации.

— Ты навести его, Владимир, — предложил Славянов. — Узнай, что ему разрешают есть, и сформируйте в столовой пакет. Передай мои пожелания быстрейшего выздоровления. А статью я постараюсь посмотреть завтра. Принеси мне ее.

— Это я мигом! — бодро заверил председателя раскрасневшийся Филиппов.