Когда усталая подлодка... - [8]

А вот моя тайна с Клеопатрой стала достоянием широкой общественности. Замуля постарался. Со всей партийной прямотой и неподкупной суровостью. Выхлопотал мне суд чести младшего офицерского состава. В клуб ПКЗ собрали толпу допштатников и заштатников, бессменных руководителей работ на помойках и баржах. Запалил он у них ненависть к негодяю и забулдыге Друшлагу, да и вселил надежду в их истрепанные души. Снимут с меня звездочку, а там, глядишь и с должности. Откроется вакансия. Пламенно выступил наш замполит, прозрачно намекая на эти обстоятельства. Про Клеопатру умолчал. С конца у меня не капало. Аморалку на меня нацепить не удалось, а вот потерю бдительности при хранении личных документов припаяли. Спороли с меня звездочку старлейскую. Он пошел дальше. Решил забрать у меня и партбилет, пока я и его не потерял.

— Мог бы спокойно перевестись из Заполярья в центральную часть страны, но партия сказала «Надо!», и вот я на корабле. Рядовой коммунист, но с полномочиями представителя ЦК партии на местах. Миссию свою выполню, будьте  уверены… —  заявил он нам, когда появился на корабле.

До этого он, с младых ногтей и до майора, вспахивал ниву марксистко-ленинской теории в архангельском Доме Офицеров. Пропагандистом. Карающий меч партии начал уже ржаветь в его ножнах. Пришпандорили ему капдва, переодели во флотскую форму и бросили на практическую работу. Двадцатипятитысячником. И вот я ему подсунул повод для обнажения меча.

— Мыслимое ли дело, товарищи коммунисты, у ракетно-ядерного щита Родины держать такого человека? Даже очень хороший специалист, утратив бдительность, может стать прорехой в важнейшем деле защиты Отечества. Сегодня он потерял удостоверение, завтра потеряет важнейшие секретные документы, а то и… ПАРТБИЛЕТ!!! Чтобы этого не произошло, предлагаю исключить его из рядов нашей партии… —  предложил он на партийной ячейке корабля.

Собратья уперлись и начали вести речь, что мои деяния при выполнении спецзадания на «К-19» достойны награды и прочая…

— Ему бы надо было просверлить дырку в кителе для ордена, а вы ему организовали дырку на погоне. Хватит и этого. Предлагаю ограничиться партийным внушением… —  предложил минер. Все его поддержали, но замуля пригрозил реализовать свое на парткомиссии. Старпом нашел мудрое решение:

— Как он исполняет свои функциональные обязанности, мы все знаем. Все бы знали свое дело так, как он. Занесло его не в ту степь в период берегового отдохновения, ну так и что? Холостяцкие выкидоны. За это он схлопотал на суде чести. Сверх меры. Но в труднейшей береговой коллизии умудрился сберечь партийный билет. Чтобы мы, вот сейчас взяли и отняли его у него? Не по-людски это. Предлагаю объявить ему строгий выговор без занесения в учетную карточку.

Как ни бесновался замполит на партсобрании и парткомиссии, оставили меня в партии со строгачом без занесения. И оставили кочегаром у топки Р-13. С годичным испытательным сроком. Либо отмыться добела, либо загреметь под фанфары.

— Шерше ля фам… как говорят французы. Все наши беды —  из-за баб-с.

Через день — на ремень

— Эх-х, ушел бы наш пароход годика на три в кругосветку, я бы и до каплея отмылся, и не переломился. Пришлось переносить муки береговых соблазнов, как схимнику. Стал лучшим другом помощника командира. Сам зачернил график офицерских нарядов своими дежурствами по лодке. Через день — на ремень. На полгода. Поскольку страсти-мордасти по сокрытию событий на «К-16» поулеглись, экипажу решили скомпенсировать прерванный отпуск. Расщедрились и на санаторные путевки. Предложили и мне. Решил никуда не ездить, а остаться с матросами. Продолжить свою вахту по части «облико морале».

— Дурак! Оно тебе надо?! Будут тебя гонять каждый день в жилой городок с бригадкой матросов, превращать помойки в сад. Забуришься к какой-нибудь девушке из военторга и сгоришь синим пламенем.  Бери путевку и дуй отсюда, опережая собственный визг. Чтобы не споткнуться о «Шестьдесят девятую параллель», автобусом езжай до Килп-Явра. В самолет, и на Киев! Побудешь денек-другой у родителей, и  на ЮБК! Ребята наши присмотрят там за тобой, да и прикроют в случае чего… —  посоветовал штурман, мой лучший кореш. Матерый каплей. Под тридцатник уже подгребал, а семьей себя еще не охомутал. Послушался его совета, да и к старпому помчался. Трусцой.

На Подоле, в Киеве

— Отдохни, как белый человек. Без закидонов и гусарства… —  проинструктировал меня старпом, вручая отпускной.

— Штурман! До ЮБК я еще не добирался. На всякий случай, будь готов к моему РДО. С получением, не мешкая, высылай телеграфом означенную сумму… —  озадачил и я, но штурмана.

— Ты же столько времени проторчал в прочном корпусе!!! Неужели не хватит отпускных?  —  вылупил он зенки.

— Гагры — не Ягры, а Хоста — не Роста. А меня ждет Ялта. Чуешь? Ялта особого обхождения требует… —  пришлось наставлять дружбана.

Со всем бережением особиста рассовал по карманам документы и дензнаки, в портфель — пару сотен «долларов». Банковский мешочек металлических рублей. И очертя голову кинулся из родимой потаенной базы атомоходов.  На автобус не попал, но на «Санта-Марию» затесался. Беседочным узлом скрутил своего хотимчика. В Мурманске  мужественно подавил собственный вопль: «Зайди в 69-ю параллель!» Разошелся с кабаком на дистанции не менее двадцати кабельтовых и полным ходом такси — в аэропорт. Умеренно ублажал себя только предпосадочными-пересадочными стопарями коньяка. С телками, буфетчицами и стюардессами,  общался как с замполитами —  официально-вежливо и лишь по острой необходимости … в коньяке.