Когда умирают восстания - [5]

«Народное сообщество» против общины

Контрреволюция неизбежно торжествует на почве революции. Национал-социализм утверждал, что с помощью своего «народного сообщества» он уничтожил парламентаризм и буржуазную демократию, против которых пролетариат восставал после 1917 г. Но консервативная революция заимствовала и более старые антикапиталистические тенденции (возвращение к природе, бегство из городов и т.д.), которые отрицались или недооценивались рабочими партиями — даже наиболее крайними из них. Эти партии были неспособны интегрировать внеклассовые и коммунитарные стороны пролетариата, неспособны к критике экономики и не могли представить себе новый мир иначе как распространение тяжелой промышленности. В первой половине XIX столетия эти темы стояли в центре внимания социалистического движения, пока «марксизм» не отказался от них во имя прогресса и науки и они не выжили только в анархизме и в религиозных сектах. «Народное сообщество» против общины, национальная общность против человеческого сообщества. 1933 год стал не поражением, а только его результатом. Нацизм вырос и восторжествовал, чтобы обозначить, разрешить и закрыть социальный кризис настолько глубокий, что его размах мы до сих пор не в состоянии полностью понять. Германия, колыбель самой крупной в мире социал-демократии, породила и самое радикальное, антипарламентское и антипрофсоюзное движение, опиравшееся на «рабочую» среду, но способное привлечь к себе и многие другие проявления антибуржуазного и антикапиталистического бунта. Присутствие представителей авангардного искусства в рядах «немецких радикальных левых» не случайно. Это было характерно для критики капитала как «цивилизации» — подобно тому, как это делал Фурье. Разрушение общинных связей, индивидуализм и стадность, нищета сексуальности, семья, подорванная, но в то же время утверждаемая как убежище, отчуждение от природы, индустриализация питания, растущая искусственность, протезированность человека, регламентация времени, все большее опосредование социальных связей в виде денег и техники — все эти формы отчуждения прошли через огонь рассеянной и многообразной критики. Только поверхностный взгляд назад может рассматривать этот фермент только через призму его неизбежного возмещения. Контрреволюция восторжествовала в 20-х гг. только когда в Германии и в США были заложены основы общества потребления и фордизма, а миллионы немцев, включая рабочих, были брошены в пучину индустриалистской современности товарного производства. Десять лет правления, хрупкость которого была продемонстрирована гиперинфляцией 1923 г. В 1929 г. за этим последовало гигантское землетресение, в ходе которого не только пролетариат, но и сама капиталистическая практика отреклась от идеологии прогресса и постоянно растущего потребления объектов и знаков. Экстремизм нацистов и развязанное ими насилие были адекватны глубине революционного движения, которое они перехватили и отрицали, адекватны этим двум восстаниям против капиталистической современности, разделенным десятилетием, — сначала со стороны пролетариата, а затем со стороны капитала. Подобно радикалам 1919-1921 гг., нацизм предлагал сообщество наемных тружеников, но только авторитарное, закрытое, национальное и расовое, и на 12 лет ему удалось превратить пролетариев в наемных рабочих и в солдат.

Берлин, 1919-1933

Диктатура всегда приходит после поражения социальных движений, после того, как они усыпляются и умерщвляются демократией, левыми партиями и профсоюзами. В Италии окончательное поражение пролетариата и приход фашистского вождя к руководству государством разделяют несколько месяцев. В Германии преемственность разделяется и создается разрывом в 12 лет. 30 января 1933 г. предстает прежде всего как политическое или идеологическое явление, а не как последствие прежнего социального землетрясения. Народная основа национал-социализма и его убийственная энергия остаются тайной, если мы будем игнорировать вопросы о покорности, бунте и контроле над трудом, о его положении в обществе. Поражение Германии в 1918 г. и падение империи привели в движение пролетарское наступление, достаточно сильное для того, чтобы сотрясти основы общества, но неспособное революционизировать его. Это поставило социал-демократию и профсоюзы в центральное положение ключа к социальному равновесию. Социал-демократические и профсоюзные вожди выдвинулись как люди порядка и не стеснялись вызывать «добровольческие корпуса» — абсолютно фашистские группировки, в рядах которых было много будущих нацистов — чтобы подавить радикальное меньшинство рабочих во имя интересов реформистского большинства. Разбитые сперва правлением буржуазной демократии, коммунисты затем потерпели поражение от рабочей демократии: «рабочие Советы» выразили доверие традиционным организациям, а не революционерам, с легкостью заклейменным как антидемократы. Соединение демократии и социал-демократии было совершенно необходимо германскому капитализму, чтобы привести рабочих в порядок, убить бунтарский дух в кабинах для голосования, чтобы добиться у хозяев серии реформ и рассеять революционеров.