Когда умирает король - [46]

прямо посреди Хартолы. На голове Эйлы замысловатый начес из угольно-черных волос, на глазах — синие тени, на ушах — кислотно-желтые пластмассовые клипсы.

— Эйла, — представляется дама и протягивает морщинистую руку.

— Саана, — отвечает Саана, разглядывая яркий маникюр Эйлы.

— На лето к нам приехала, да? — спрашивает Эйла, не особенно нуждаясь в ответе. Она усаживает Саану в парикмахерское кресло и ловко набрасывает на нее защитную накидку. Указательным пальцем приподнимает Саанин подбородок и проводит расческой по волосам, рисуя ровный пробор посередине. — Как будем стричься?

— Просто кончики подстригите, сантиметров пять максимум, — говорит Саана. Не для того она с потом и кровью отращивала длинные волосы, чтобы вот так взять и доверить их своенравному мастеру старой закалки.

— Ну, рассказывай, что привело тебя в Хартолу. Захотелось подышать деревенским воздухом или все же есть что-то интересненькое на уме? — скрипуче произносит Эйла.

Саана выдавливает из себя широкую улыбку.

— Я племянница Инкери, сюда приехала просто отдохнуть на лето, — отвечает она доброжелательно. — Дух перевести. Хотя, если честно, меня уволили, — признается Саана. Вероятно, собеседников типа Эйлы нужно брать искренностью.

— Вон оно что, — говорит Эйла и ровнехонько подстригает светлые, почти белоснежные волосы Сааны.

— Меня тут всерьез заинтересовало одно старое дело, и тетя Инкери намекнула, что вы знаете обо всем, что творится в Хартоле.

Эйла останавливается и смотрит на Саану в зеркало.

— В смысле, наша Инкери? Ее племяннице помочь — дело, конечно, святое, и я буду рада подсобить, но понятия не имею, чем именно. Толку-то от меня! — смеется Эйла, всем своим видом отрицая эту ложную скромность.

Саана рассказывает об истории, услышанной от Инкери, мол, пару десятков лет назад из пороговых вод выловили тело девочки, и тайна этой смерти до сих пор не раскрыта. Ведь не факт, что это было самоубийство или несчастный случай, как тогда говорили.

Эйла кивает и задевает расческой уши Сааны, перебирая пряди волос.

— Трагическая смерть Хелены стала одним из самых громких событий из всех, что происходили тут за время существования усадьбы, — сообщает Эйла. — Вот ты знала, что тогда этот случай привлек в наши края журналистку из одной крупной газеты?

Саана отрицательно трясет головой.

— Да, и ходила эта женщина тут, вынюхивала все и в итоге написала статью на два разворота о загадочной смерти в маленьком городке.

— А нет ли у вас этой газетки, случайно? — с надеждой спрашивает Саана.

— Да нет, конечно, я такое не храню, хотя по натуре страстный коллекционер, — усмехается Эйла. — «О чем молчит городок: Тайная жизнь девушки». Ну или как-то так, — припоминает Эйла, рукой рисуя в воздухе, прямо перед носом Сааны, огромный газетный заголовок.

— Хартольцы сначала обрадовались: надо же, приковали к себе внимание всей страны! Но радость быстро схлынула, когда они прочли статью, — продолжает Эйла. Берет с полочки пульверизатор и опрыскивает водой волосы Сааны. — Статья прямо вывела их из себя.

— А что это была за газета, не помните?

— Как ее там… «Хюмю»[44] или «Сэура»[45], это журнал, — отвечает Эйла, попеременно брызгая водой на волосы и расчесывая их.

Саана клянется себе во что бы то ни стало добыть нужный номер журнала.

— От статьи-то все слухи и пошли. В журнале были истории и других девушек, судьбы которых оставили после себя большой вопросительный знак. За два года до смерти Хелены без вести пропала некая Лаура. Вполне возможно, она просто сбежала, но журналисты намеренно сгустили краски.

— Лаура? — уточняет Саана, Эйла кивает.

— Лаура Мальм. Ее мать регулярно ходила ко мне, пока они не переехали в Йоутса.

Саана бормочет себе под нос это имя.

— Вот вы обычно в курсе всего, — продолжает Саана, понимая, что эта женщина просто кладезь информации, — расскажите о Хелене. Какой она была?

Эйла хитро рассматривает Саану. Она чувствует заискивание, однако на вопрос отвечает более чем охотно.

— Хелена была порядочной девочкой из порядочной семьи. Вся такая правильная и воспитанная. Готовая прийти на помощь в любую минуту, — говорит Эйла, широко улыбаясь Сааниному отражению в зеркале. Она пинает табуретку и оказывается перед Сааной: будет подравнивать передние пряди.

— Единственный ребенок в чопорной религиозной семье, добрая и вежливая девчушка, — тихо бормочет Эйла. — Ну, была. До того самого лета. Тогда в ней что-то изменилось. Прикрой рот, если не собираешься ужинать волосней.

Саана с любопытством пялится на Эйлу и смыкает губы. Она кивает, прося женщину продолжать.

— Хелена стала скрытничать. В ней появилось что-то новое, чего раньше точно не было. Увереннее стала, что ли, самолюбивее. Будто ей доверили тайное знание, ей одной — и больше никому.

— Когда вы видели ее в последний раз? — спрашивает Саана и быстро захлопывает рот, чтобы волоски с челки не попали на язык.

— В начале августа. Она пришла сюда и пожелала чего-то особенного. Хотела сменить стиль, начать носить другую прическу, — вспоминает Эйла. — Никогда этого не забуду. Она ушла, а я потом обо всем этом думала. Но буквально сразу поняла, что именно так меня озадачило: из Хелены прямо перла энергия, причем энергия не простая — такая появляется лишь в одном случае, — Эйла заговорщицки ухмыляется и вновь принимается за дело. — Когда кто-то не на шутку влюбляется.