Когда улыбаются звезды - [40]

Маша дошла до места, где ей особенно нравилось сидеть, откуда открывался вид на большую часть проспекта, и вдруг увидела ноги.

— Тут кто-то есть? — пятясь, тихо спросила она.

Из-за шахты лифта показалась чья-то голова, но тут же скрылась.

— Есть, — грубо ответили ей.

— Тогда мы пойдем, — пискнула Маша, испуганная грубостью хозяина ног в светлых кроссовках. Она потянула к себе любопытного котенка и затаила дыхание, ожидая, скажет ли еще что-нибудь грубиян. Он сказал, да так, что она вздрогнула.

— Нравится шастать тут ночью, шастайте, мне не помешаете. Только не хихикайте, ненавижу бабье хихиканье!

Маша ошарашенно кивнула, а потом, поняв, что он ее не видит, пробормотала:

— Мы не будем хихикать.

Да и не с кем ей было хихикать, Людовик только мяукнуть мог. Маша неуклюже стащила кофту и постелила на крышу с другой стороны квадратной башни, чтобы никоим образом не помешать агрессивному незнакомцу. Сперва она ждала, что все-таки он с ней заговорит, но этого не произошло, поэтому Маша громко спросила:

— А почему вы тут? — Ответом была тишина, ей даже подумалось, что человек незаметно ушел.

— Тут никого нет? — чуть тише спросила она.

— Ты ко мне обращаешься? — послышался хрипловатый голос.

— Да, к вам.

— А тебе какое дело? Разговаривай с тем, с кем сюда пришла, а не со мной.

— Ладно, — грустно согласилась она и со вздохом погладила котенка.

Молчание длилось около десяти минут, потом незнакомец неожиданно поинтересовался:

— А вы сюда помолчать пришли или меня стесняетесь?

— Да говорить вроде бы не о чем, — отозвалась Маша.

— А чего на крыше ночью делать?

— Любоваться городом.

Вновь повисла тишина, внизу ездили машины, где-то вдалеке завывала сирена «Скорой помощи», ветерок принес запах блинов.

— Приятно пахнет, правда? — сказала Маша, с удовольствием втягивая в себя аромат.

— Ты мне говоришь? — через какое-то время спросил незнакомец.

— Конечно!

— А почему вторая все время молчит? Немая, что ли? — он коротко рассмеялся.

— Вторая? — удивилась Маша.

— Да, вторая девочка.

— А тут больше нет никого.

— Правда, что ли? А мне показалось, я видел двух человек.

— Нет, я одна.

— Значит, любишь смотреть на ночной город… — полувопросительно протянул он.

— Не только на город, на небо, на звезды, на луну… тут чудесно.

— Мне тоже нравится.

Они умолкли.

— Часто приходишь? — нарушил он тишину.

— Нет, редко… но хотела бы чаще.

— А я часто, хотелось бы реже, но все время как будто тянет сюда.

— Именно на эту крышу? Ведь есть много других…

— Именно на эту.

— А я только на этой и была.

— А тут много таких, как ты, ходит. Романтики всем подавай, — с некой злобой буркнул он.

Маша поближе подтянула к себе колени и улыбнулась, когда Людовик перевернулся на спину и, даже не приоткрыв глаз, продолжал так лежать.

— Только сюда парочками обычно приходят, а не поодиночке.

— А у меня нет пары, — созналась она.

— Чего так? Красавица, наверно, такая, раз никто не клюнул на тебя.

Маша оскорбленно поджала губы.

— А разве пары нет только у некрасивых? У тебя есть пара?

— У меня нет.

— Значит, ты некрасивый?

— У меня нет только потому, что я этого не хочу. За мной вообще табунами бегают!

Ей не понравилось его бахвальство, даже захотелось посмотреть на этого красавца, чтобы назло сказать ему какую-нибудь пакость. Маша сдержалась, не любила она обижать людей, хотя этот незнакомец будто специально нарывался.

— Чего замолчала? Наверно, думаешь, как я выгляжу, фантазируешь?!

— Нет, я думаю, красивые люди редко чванятся своей красотой.

— Ой, какие мы умные, — с сарказмом прокомментировал он. Неожиданно ей стало его жаль.

— У тебя плохое настроение? — догадалась Маша.

— Не очень-то хорошее.

— Почему?

— Просто… одиноко, грустно… да не важно, просто так.

— Когда мне бывает одиноко, я думаю о чем-нибудь хорошем.

— А я думаю о плохом.

— Зачем?

— Хочется.

Она вздохнула, ей хотелось приободрить этого несчастного, прятавшегося за грубостью человека, только не знала, как это сделать. Он точно весь состоял из противоречий.

— А как тебя зовут? — нарушила она затянувшееся молчание. — Меня Маша. — Он долго не отвечал, она уже подумала, что разговор на этом окончен.

— А меня Дима, — наконец ответил он.

Сердце подпрыгнуло высоко-высоко и словно застряло в горле. Маша шумно вздохнула.

— Кажется, мы знакомы, — прошептала она.

Он тихо засмеялся.

— А мне кажется, мы уже третий раз все никак не можем познакомиться. — Он помолчал. — А ведь я, Маша, был уверен, что узнаю тебя из тысячи, если встречу когда-нибудь… ни узнал.

Она сидела как на иголках, хотелось вскочить и удостовериться, что говорит с ним, с тем самым Димой. Не верилось, казалось немыслимым встретить мальчика, которого она так искала пять лет назад именно тут — на крыше, встретить, чтобы понять, как многое о нем уже знает. Знает то, чего бы знать не хотела.

— Ты меня так и не простила? — спросил Дима.

— Простила, конечно, простила.

— А в школу не пришла… В другую перевелась?

— Нет, просто сидела на домашнем обучении, у меня нога была сломана.

— Правда?!

— Да, в тот день… — она замялась, — ты, наверно, помнишь…

— Я все помню.

— Меня тогда сбила машина, я долго лежала в больнице, были сломаны рука и нога.