Когда ты станешь моей - [10]

Она чувствовала то же, что и он, — непреодолимое стремление закончить то, что они начали.

Ее ровные зубки впились в нижнюю губу, взывая к первобытным инстинктам, которые Дарио так долго подавлял. Охваченный неистовой страстью, он подхватил ее на руки и уложил на диван, чтобы снова ощутить опьяняющий вкус ее губ.

Меган тихо ахнула, когда он потянулся к ней. Еще ни одна женщина не вела себя с ним так испуганно, демонстрируя неискушенность и невинность. Однако даже если это и игра, она ему нравилась. Дарио воспринимал это как вызов, начав тонкое соблазнение языком.

Наконец она ответила на его ласки, сначала осторожно, затем смелее. Их языки переплелись в страстном поединке, и Меган нисколько не уступала ему в рвении.

Дрожащими пальцами она начала расстегивать его пиджак. Дарио тут же сорвал его с себя, и, отбросив на пол, снова прижал девушку своим весом к холодной коже дивана. Он закинул ее руки за голову и, удерживая их одной рукой, второй накрыл горячий сосок.

Меган инстинктивно выгнула спину, и теперь тугой розовый бутон упирался в его ладонь. Дарио нежно, но настойчиво начал пощипывать его, наслаждаясь ее сдавленными стонами. Затем он спустился ниже, и его губы сомкнулись вокруг соска и начали нежно его покусывать. Меган простонала что-то неразборчивое в темноте, ее охрипший голос дрожал от желания.

Еще никогда Дарио не испытывал такого безудержного вожделения к женщине. Ее бурный искренний отклик на его ласки приводил его в неистовство, порождая дикую необходимость овладеть ею.

— Пожалуйста, я не могу… — Она попыталась отстраниться.

— Тихо, тихо, — успокоил он ее.

Меган хотела его так же сильно, как и он ее. Он чувствовал это в напряжении ее тела, в ее прерывистом дыхании, видел это в раскрасневшейся от возбуждения атласной коже.

— Это так приятно… — выдохнула она, когда Дарио стал посасывать ее сосок.

Высвободив руки, Меган вцепилась в его волосы.

Последняя частица самоконтроля покинула Дарио. Разум уступил зову плоти, и теперь уже ничего не могло остановить его. На него будто нашло какое-то затмение. Рассудок помутнел, и страсть поглотила его целиком.

Он вдохнул ее нежный аромат с цветочными нотами, который действовал на него как наркотик, и его рука потянулась к ее трусикам. Между ее бедер было уже горячо и влажно, и это чувствовалось даже сквозь кружево.

Меган всхлипывала от нетерпения, призывая его взять ее. Прямо здесь и сейчас.

Дарио просунул руку к нежным складкам и начал водить пальцем по чувственному бугорку. Меган снова ахнула, сопротивляясь такой интимной ласке. Но он знал, что ей это нужно не меньше, чем ему.

Сорвав с нее нижнее белье, мужчина широко раздвинул ей ноги.

— Позволь мне, — прорычал он с такой грубостью, которая удивила его самого.

Ее изумленный взгляд затуманился, и все же Меган твердо кивнула в знак согласия.

Безумие началось. Дарио проворно расстегнул брюки и резко вошел в нее.

Как только это произошло, тут же раздался крик, полный боли, и он почувствовал слабое препятствие внутри ее, прежде чем ее лоно туго обволокло его. Слишком туго.

Дарио замер, едва сумев подавить приближающийся с невероятной неотвратимостью оргазм.

— Что за… — Он выругался на итальянском, сраженный неприятным открытием. — Ты девственница? — спросил он, из последних сил сдерживаясь, чтобы не двигаться и не закончить начатое.

Меган спрятало лицо, уткнувшись ему в шею. Ее тело потрясло неведомое до этого вторжение. Сначала ей казалось все таким приятным, но теперь ее лоно не могло справиться с твердым стержнем внутри ее. Она вся напряглась, когда ощутила глубокое проникновение, которое будто обожгло ее.

— Cara… — Дарио коснулся ее щеки. — Ответь мне. Почему ты не сказала мне, что я у тебя первый?

Его идеальный английский теперь звучал с более отчетливым итальянским акцентом. Эти глубокие голубые глаза потемнели от вожделения и смятения, граничащего с настоящим шоком.

— Прости меня, — произнесла Меган, сама не понимая, за что извиняется. Но он выглядел таким ошеломленным, что она не знала, что еще сказать.

Дарио обхватил ее за бедра и осторожно двинулся назад, но она схватила его за ягодицы.

— Не останавливайся. Это не имеет никакого значение. Мне все нравится.

— Но я не хочу сделать тебе больно, — с трудом произнес он.

Почему для него это так важно? Меган хотела спросить его об этом, но еще больше она хотела снова ощутить полное единство их тел.

— Я не хрустальная ваза. Со мной все будет хорошо, — ответила она, вложив в голос все свою уверенность.

Дарио снова выругался на итальянском, его пальцы еще крепче стиснули ее бедра.

— Ты уверена?

Она кивнула, тронутая заботой в его голосе:

— Да, я уверена.

Он опять вошел в нее. Из ее легких будто испарился воздух. Меган чувствовала его в себе каждой клеточкой тела, он наполнил ее собой до предела. Болезненное ощущение продлилось недолго и уступило место наслаждению. Ритмичное движение мужских бедер усиливало его с каждой секундой.

— Ti sente bene?[4] — спросил он на родном языке.

Видимо, знание английского полностью покинуло его.

— Да, мне хорошо, — заверила его Меган.

Наслаждение все росло и росло, стирая боль и смущение, перерождаясь в нечто более великолепное и всепоглощающее. Ее чувствительные соски терлись о его твердую грудь сквозь ткань рубашки, вызывая головокружительный отклик в самом сосредоточении ее женственности.