Когда ты рядом - [3]

— Виталий Степанович! Виталий Степанович! — запыхавшись, выпалила Ася. — Там… Там такое!

— Что случилось?

— Там… Там… — тяжело дыша, повторила она, тыча пальцем куда-то в сторону. — Там людей привезли.

— Успокойтесь! — одернул ее доктор. — Больные поступают?

— Там много больных. Авария… Крупная авария. Срочно надо идти вниз!

Виталий Степанович быстро направился в сторону лифта.

— Больные тяжелые? — спросил он на ходу.

— Очень! Кажется, есть жертвы.

— В медицине, Ася, нет слова «кажется», — нервно сказал он, повторив слова своего наставника. — Черт! Опять лифт занят! Сколько раз я просил, чтобы не разрешали больным пользоваться служебным лифтом!

— Так… табличку же повесили, — оправдывалась Ася, поспешно бросаясь за доктором вниз по ступенькам.

На первом этаже располагался санпропускник. Виталий Степанович пробежал мимо него и выскочил на крыльцо. Здесь он увидел три «скорые» и людей в белых халатах рядом с ними.

— Да где же санитарка? — закричал он и осекся, рассмотрев море крови и кости, торчащие из рваных ран.

Он проверил пульс у одного поступившего, у второго его уже не было. Потом побежал к другой машине, к третьей… Везде была кровь. Раненые стонали и дико кричали. Одни бились в конвульсиях, другие же лежали тихо, замерев в одной позе. И тут Виталий впервые растерялся. Это были какие-то доли секунды, но они показались ему вечностью.

«Всегда сохраняй спокойствие», — всплыли в голове слова наставника. Уже через мгновение он взял себя в руки и приступил к работе, как и учил Иван Иванович.

Он четко отдавал указания: «Этого — срочно в операционную, этого — на рентген, этого — в предоперационную, этого — в реанимацию, а этого — в морг…»

Глава 2

Даша проснулась рано. Ее разбудил кричавший свое радостное «Ку-ка-ре-ку!» петух во дворе. Поняв, что еще очень рано, она бросила взгляд на Лешу, мирно посапывавшего на кровати напротив, и снова закрыла глаза. Кровать, на которой она спала, была точно такая же, как у нее в детстве: высокие металлические спинки, затянутые шторочкой, и пружинный матрац. А еще перина — большая, мягкая, в которой можно было утонуть. Даша училась в пятом классе, когда родители купили мягкий диван и новые деревянные кровати, выбросив старые. Только бабушка не пожелала расстаться с периной и большими, на полкровати, подушками.

Даша думала о вчерашнем дне, когда она с женихом, будущим мужем, приехала сюда, в дом родителей Лешки, чтобы познакомиться. Его отец и мать оказались хорошими, добрыми и простыми деревенскими людьми, очень любящими своего единственного сына. Они радушно встретили будущую невестку, у которой от волнения ярко пылали щеки. Даше постоянно казалось, что будущая свекровь очень придирчиво и оценивающе ее рассматривает. От этого она стыдливо опускала глаза и чувствовала, как ее обдает жаром. Впрочем, так было всегда. Еще в школе, когда учительница только называла ее фамилию, Даша сразу же краснела и терялась. Все поворачивали головы и тыкали в нее пальцами, перешептываясь: «Смотри, смотри, какая Дашка красная». От этого она еще больше смущалась, и требовалось какое-то время, чтобы справиться с волнением и вспомнить то, что вчера выучила назубок.

А тут еще вечером Даша, когда зашла в спальню и увидела, что Лешкина мать стелет для них общую постель, совсем растерялась и стояла как истукан, опустив глаза и нервно перебирая пальцами.

— Что-то не так, Дашенька? — спросила та, глядя на девушку.

— Можно мне… отдельно? — прошептала Даша, как обычно ненавидя себя в такие моменты.

— Конечно, можно. Я думала, вы, как сейчас заведено у молодых, уже спите вместе.

— Нет. Мы не спим вместе, — тихо сказала Даша и добавила: — Давайте я вам помогу.

Женщина заправляла одеяло в чистый пододеяльник и тайком бросала взгляды на невесту сына. Ей самой было неловко, оттого что она так смотрит на обескураженную, растерянную Дашу, но у нее не было сил оторвать от девушки взгляд. Она слишком напоминала ее саму в молодости. Тогда ее волосы не были такими редкими, как сейчас. Они были, как у Даши, светло-русыми, пышными и красивыми волнами падали на плечи. А самое главное — глаза Даши. Лучистые, яркие, они были цвета синего, бездонного синего неба. И светились, как звезды на ночном небе. В них был и живой интерес, и вопрос, и шаловливый задор. Но Даша постоянно испытывала неловкость и опускала глаза, прикрывая их длинными пушистыми, без косметики ресницами. Кожа у нее была гладкая и нежная, а шея длинная, чувственная, с двумя маленькими родинками чуть ниже горла.

Женщина тяжело вздохнула, подумав о том, как быстро неумолимое время отобрало у нее красоту и такую же тонкую, как у Даши, талию, оставив взамен расплывшееся, бесформенное тело…

Провожать молодую пару вышли и отец, и мать. Во дворе стоял видавший виды старенький красный «жигуленок», забитый сумками с овощами, фруктами, соленым салом и картошкой.

— Дашенька, Леша, может, еще варенья возьмете? — подошла мама Лешки с трехлитровой банкой клубничного варенья в руках.

— Мама, мы уже машину так утрамбовали, что не увезет, — сказал Лешка, закрывая багажник.

— Спасибо. Зачем нам столько? — робко поддержала его Даша и опустила глаза.