Когда ты был старше - [81]
— Пишите записку, — сказала Шерил. — Может, почувствуете себя лучше. И позвоните мне, когда отправитесь обратно в Нью-Йорк. Большую часть оставшихся дел мы сможем согласовать по телефону.
Возможно, Шерил выждала еще минуту-другую. Не очень понимаю, почему. Может, чтобы увидеть, извлеку ли я вновь свое лицо на белый свет.
Наконец я услышал, как щелкнула, закрываясь за нею, входная дверь.
Вот что я нашел на чердаке помимо старой мебели: три картонных ящика. Все одного размера. Все были взяты из супермаркета: когда-то в них упаковывались бумажные полотенца. Наверное, с Герсонова рынка. Старательно надписанные. Старательно обклеены лентой.
Я не был готов к такому уровню редкой упорядоченности.
Почему же тогда в сравнении с этим дом в таком беспорядке? Как-то получалось, что моя мать уделяла больше внимания своим старинным воспоминаниям, нежели повседневной жизни. Может быть, в том и была некая логика. Я не смог понять.
На одной коробке написано «РОЖДЕСТВО». На другой — «РАСТИ». На третьей — «БЕН».
Я раскрыл рождественскую коробку. Внутри — полный порядок. На дне мама положила гирлянды лампочек для елки, заботливо свернутые в круг и перетянутые проволочками-зажимами. Никакой путаницы. Сверху она уложила украшения, каждое тщательно завернутое в целый газетный лист.
В середине рождественская деревня. Чистая, неиспользованная вата, все еще в пачках. Домики. Лошадка, запряженная в сани. Зеркало-озеро. Скунс, катающийся на коньках. Оленье семейство, навечно склоненное к водопою.
Я уложил все обратно и отнес коробку вниз.
Вспомнил, как доктор Боско советовала мне выбраться отдохнуть в место, где весело. Я уложу эту коробку в машину вместе с несколькими коробками финансовой документации и поеду обратно в Джерси-Сити. И рождественская деревня сделает мою квартиру веселой. Камина у меня не было. Зато, может, я приспособлю столешницу. Попробовать стоит.
Я раскрыл свою коробку. Только в ней я долго не рылся. По большей части в ней было то, что я ожидал увидеть. Табеля, полные пятерок. Рукодельные открытки на День матери и Валентинов день. Рисунки, которые я рисовал в детском саду. Я открыл коробку Бена. То же самое. Ничего особо стоящего. Вещи, какие только мать могла бы любить.
Я заклеил лентой свою коробку и отнес ее в машину.
Потом, подумав, вернулся за коробкой Бена и тоже погрузил ее в машину.
Не то чтобы мне и в самом деле были нужны все эти реликвии, хотя бы и мои. Больше потому, что они явно нужны были моей матери. И потому, что ее не было рядом, чтобы тайно хранить эти памятные вещицы. Мне предстояло хранить память вместо нее.
И, возможно, только возможно, если случится, что Бен когда-нибудь обвинит меня в том, что я совсем забыл о нем, я смогу сказать ему: «Как ты можешь говорить такое, Бен, когда у меня до сих пор лежит открытка ко Дню матери, которую ты сделал, когда тебе было шесть лет?»
Я написал Анат, но не совсем записку. Ведь что написать, я понятия не имел. Поскольку понятия не имел, что случилось.
Вместо этого я записал все свои контактные данные: номер сотового, домашний стационарный в Джерси-Сити, адрес в Джерси-Сити, адрес электронной почты, — свернул листок, положил его в конверт, написал на нем ее имя и оставил на кухонном столе.
Была пятница. Четыре дня спустя после того, как я совершил крутой разворот к месту, где быть собирался. И в географическом, и в ином смысле.
Я вознесся на восемьдесят восемь этажей над Манхэттеном. Прошел через собеседования больше половины пути к новой работе в рекламе. Если удастся и я получу эту работу, это грандиозно. Увы, вряд ли получу. Ведь столько много других, кому она нужна ничуть не меньше моего.
Я сидел в кожаном кресле, стараясь не сутулиться и в то же время не выглядеть слишком зажатым. Что означало, что я упускал свой шанс. Стоит только утратить способность быть самим собой, не думая об этом, не сомневаясь в этом, как, считай, что готов, испекся.
Была и еще одна трудность, какую мне не удавалось одолеть. Или, возможно, обе они были взаимосвязаны. Сидя в хорошо обставленных кабинетах рекламной компании, высоко вознесенных над Манхэттеном, я чувствовал, как во мне ярко разгорается посттравматический стресс. Не так-то много раз надо смахнуть пот со лба, чтобы это стало вызывать сомнения.
Я следил за тем, как ведший собеседование проглядывал мое заявление. Кивая то тут, то там. Похоже, он особо и не вчитывался. Почти так, будто рассиживаться с каждым из толпы соискателей было тягомотной формальностью. Я воспринял это как свидетельство того, что мои шансы не очень высоки. Голова человека была склонена, виднелась залысина на макушке. Ему было, я прикинул, где-то за сорок. В душе он, опять же прикинул я, был милым. Вот только подустал основательно. Изнутри.
Откинувшись, он взглянул на меня. Положил мое заявление на дубовый стол.
— Что вы хотите для себя через пять лет? Где видите себя? Какой хотите, чтобы была ваша жизнь?
— Просто хочу быть счастлив.
Он слегка склонил голову набок.
— Счастлив?
Я подумал: «Да. Счастлив. Вы же расслышали это. Верно?»
— Я бы не хотел, чтоб это прозвучало так, будто у меня нет амбиций. У меня их полно. Но я не из тех людей, кто всегда жаждут большего, сколько бы много им уже ни досталось. Понятие устремления в любых делах сопряжено с понятием стремления быть счастливым, верно? Я хочу работать, занимаясь тем, в чем я умел и сведущ, и в этом для меня благо. Я хочу приносить пользу. Хочу жить благой жизнью. Сейчас. Через пять лет. Когда угодно.
Представьте себе, что бескорыстно помогаете человеку и просите его отблагодарить вместо вас трех других людей, которые, в свою очередь, помогут еще троим. И так тепло и доброта станут распространяться по всей планете. Насколько действенной может оказаться такая простая на первый взгляд идея? Двенадцатилетний Тревор решает проверить это и начинает цепочку добрых дел, надеясь изменить мир, пусть даже ценой собственной жизни.
Вы никогда не просыпались с ощущением, что в вас живет абсолютно незнакомый вам человек?…Последняя четверть XX века. Тихий, мирный утолок в северной Калифорнии…Однако в жизни преуспевающего молодого человека Майкла Стаба вдруг начинает происходить нечто до такой степени странное, что способно поставить его на грань безумия. Почему Майкла преследуют видения некоего рядового Уолтера, погибшего в годы Второй мировой войны. Почему бывшая невеста Уолтера Мэри Энн узнает в нем своего возлюбленного? Почему Майкл так настойчиво пытается разыскать людей, некогда окружавших Уолтера? И почему, наконец, он влюбляется в Мэри Энн несмотря на почти сорокалетнюю разницу в возрасте?… Почему?«Пурпурное сердце» — это лучший роман последнего десятилетия о любви и верности, о предательстве и умении прощать, о трагедии войны и бездонных глубинах человеческой души, которая никогда не будет разгадана до конца.
Бывший танцор и актер Бродвея Билли не выходил из своей квартиры и ни с кем не общался почти десять лет. Люди пугали его, а внешний мир ужасал еще больше, поэтому день за днем он проводил в четырех стенах. И вот на ступеньках его дома появилась десятилетняя Грейс. С тех пор спокойная и тихая жизнь Билли перевернулась: отныне ему придется преодолеть собственные страхи и даже объединиться с соседями, чтобы помочь девочке, чья мать-наркоманка, похоже, совсем не заботится о судьбе дочери. Билли понял простую и очень важную истину: когда тебе плохо, найди того, кому еще хуже, и протяни руку.«Не отпускай» – это трогательная, смешная и жизнеутверждающая история о том, как доброта и смелость маленькой девочки творят чудеса со взрослыми людьми.
Себастьяну семнадцать лет, но он не похож на своих сверстников. У него нет ни друзей, ни знакомых, и он почти не выходит на улицу — все из-за отца, который ограничил его жизнь стенами их квартиры. И лишь глубокой ночью Себастьян может выскользнуть на улицу, чтобы хоть немного развлечься. Например, прокатиться в метро. Там-то он и встречает девушку…Марии двадцать три, у нее двое детей и муж, склонный к насилию. Мария до смерти боится, что муж узнает, что ее уволили, и вместо работы она катается в подземке.У этих двоих нет иного выхода, как бежать прочь от опостылевшей жизни, больше похожей на тюремное заключение.
Пять лет юная Перл скрывала страшную и печальную правду от Леонарда, своего маленького и беззащитного сына. Пять лет она пряталась и чуралась людей. Но все тщетно. Однажды Перл исчезла, и пятилетний Леонард остался один. Впрочем, не один — с Митчем. Они составляют странную и парадоксальную пару: молодой преуспевающий бизнесмен и пятилетний мальчик, голова которого полна странных мыслей. Вместе им предстоит пройти весь путь до конца, выяснить, что же сталось с Перл и что же сталось с ними самими.«Любовь в настоящем времени» — завораживающий, трогательный и жесткий роман о человеческой любви, которая безбрежна во времени и в пространстве.
Виде девятнадцать лет, и она серьезно больна. Каждый из нас, засыпая, знает, что впереди новый день. Вида всю свою недолгую жизнь никогда не была уверена, что очередной день наступит. Ее единственный шанс на спасение – не чудо-таблетка, а новое сердце. Но цена за выздоровление слишком велика: Вида будет жить, только если умрет кто-то другой. Девушка получает столь долгожданный подарок, но рада ли она ему? Вида не знает, как ей быть дальше, как использовать драгоценную возможность начать все заново. Теперь ей предстоит то, чего она не умеет и к чему никогда не готовилась, – жить.
Александр Житинский известен читателю как автор поэтического сборника «Утренний снег», прозаических книг «Голоса», «От первого лица», посвященных нравственным проблемам. Новая его повесть рассказывает о Людвике Варыньском — видном польском революционере, создателе первой в Польше партии рабочего класса «Пролетариат», действовавшей в содружестве с русской «Народной волей». Арестованный царскими жандармами, революционер был заключен в Шлиссельбургскую крепость, где умер на тридцать третьем году жизни.
Сегодня мы знакомим читателей с израильской писательницей Идой Финк, пишущей на польском языке. Рассказы — из ее книги «Обрывок времени», которая вышла в свет в 1987 году в Лондоне в издательстве «Анекс».
В книге представлены 4 главных романа: от ранних произведений «По эту сторону рая» и «Прекрасные и обреченные», своеобразных манифестов молодежи «века джаза», до поздних признанных шедевров – «Великий Гэтсби», «Ночь нежна». «По эту сторону рая». История Эмори Блейна, молодого и амбициозного американца, способного пойти на многое ради достижения своих целей, стала олицетворением «века джаза», его чаяний и разочарований. Как сказал сам Фицджеральд – «автор должен писать для молодежи своего поколения, для критиков следующего и для профессоров всех последующих». «Прекрасные и проклятые».
Литовский писатель Йонас Довидайтис — автор многочисленных сборников рассказов, нескольких повестей и романов, опубликованных на литовском языке. В переводе на русский язык вышли сборник рассказов «Любовь и ненависть» и роман «Большие события в Науйяместисе». Рассказы, вошедшие в этот сборник, различны и по своей тематике, и по поставленным в них проблемам, но их объединяет присущий писателю пристальный интерес к современности, желание показать простого человека в его повседневном упорном труде, в богатстве духовной жизни.
В романе известного венгерского военного писателя рассказывается об освобождении Будапешта войсками Советской Армии, о высоком гуманизме советских солдат и офицеров и той симпатии, с какой жители венгерской столицы встречали своих освободителей, помогая им вести борьбу против гитлеровцев и их сателлитов: хортистов и нилашистов. Книга предназначена для массового читателя.
Книга калужского писателя Михаила Воронецкого повествует о жизни сибирского села в верховьях Енисея. Герои повести – потомки древних жителей Койбальской степи – хакасов, потомки Ермака и Хабарова – той необузданной «вольницы» которая наложила свой отпечаток на характер многих поколений сибиряков. Новая жизнь, складывающаяся на берегах Енисея, изменяет не только быт героев повести, но и их судьбы, их характеры, создавая тип человека нового времени. © ИЗДАТЕЛЬСТВО «СОВРЕМЕННИК», 1982 г.