Когда титаны ступали по Земле: биография Led Zeppelin - [127]

Музыкальное наполнение альбома также имело некоторое красочное «вручную нанесенное» свойство, звук был более ярким и искрометным, чем на любом из предыдущих альбомов Zeppelin. Он открывался со звенящих гармоничных гитар в ‘The Song Remains The Same’, первой из четырех решительно оптимистичных песен Пейджа и Планта, на которых построен альбом, — полуакустической увертюры (ее рабочее название в студии было на выбор ‘The Overture’ и/или ‘The Campaign’), полухипповской мечты — общим впечатлением было радостное изобилие, возбуждение жизнью, тонкий трепет по поводу всего этого. Пронзительный вокал Планта был усилен Пейджем в студии при помощи ускорения, звон гитар был сперт с начальных аккордов песни Yardbirds ‘Tinker, Tailor, Soldier, Sailor’ с альбома Little Games, где авторами значились Пейдж и ударник Джим МкКарти, и был доведен до такого предела, что начал походить на звук ситара или тамбуры, а искусственно усиленный до столько высокого регистра вокал Планта также отдавал восхищением индийскими инструментами и вокальным искусством.

Следующая за ней ‘Rain Song’ изначально должна была стать продолжением ‘The Overture’, но стала самостоятельным треком, когда Плант неожиданно добавил в последнюю слова, превратив первую в тлеющую элегию по «весне моей любви», столь же полную эйфории, хоть и медленную, звездную песню. Джон Пол Джонс добавил экзотическую текстуру с нарастающим оркестровым звуком своего только что приобретенного меллотрона, разновидности полумеханического синтезатора, использовавшего ленточные петли и управляемого клавиатурой, который до того времени был излюбленным эффектом групп прогрессив-рока вроде Genesis и Moody Blues и ранее не встречался на альбомах Zeppelin. Так же свежо звучала ‘Over The Hills And Far Away’ — еще одна знаменитая и полная оптимизма композиция, ставшая почти пиком в трилогии кульминационных вступлений, ее фирменная электроакустическая динамика заметно восходит к ‘Baby I’m Gonna Leave You’ и ‘Ramble On’. Подобно этому, ‘Dancing Days’, изворотливая песня в стиле длинного жаркого лета, вдохновленная типично нескладной мелодией, подслушанной во время пребывания в Бомбее, демонстрирует дуэт Пейджа и Планта в своем наиболее неистовом, резком звуке гитар, бахающих барабанов и воркующем голосе Планта, будто ищущего любви хиппи, которым он все еще себя считал.

Однако больше всего толков вызвали четыре других композиции, олицетворив общее впечатление от альбома, — они начинались с последнего трека на первой стороне, сочиненного группой ‘The Crunge’, пародии на фанк в стиле доведи-до-перехода, которая все же не вызвала смеха, несмотря на отчаянную попытку Планта, которого можно услышать в конце с требованием «Где этот проклятый переход?» Наибольшая беда ‘The Crunge’, танцевального ритма, под который в действительности невозможно танцевать, в том, что в нем не было никакой необходимости. Zeppelin доказали, что обладают фанком в изобилии с того самого момента, когда барабаны Бонэма взорвались подобно ручной гранате во вступлении к ‘Good Times, Bad Times’, и группа постоянно демонстрировала в песнях вроде ‘Whole Lotta Love’ и ‘When The Levee Breaks’, что белые рок-музыканты могут делать с черной фанк-музыкой то, о чем никто не мог подумать. Гораздо лучше была ‘D’Yer Maker’ — заголовок они сперли из старой эстрадной шутки.18 Бум! Бум! — критики думали, что эта композиция группы тоже является пародией, на этот раз на регги, но в действительности это была новаторская интерпретация формы, насыщенная вставками ду-воп вокала.19

Третья композиция группы, ‘The Ocean’, завершающая альбом, была еще одним головокружительным радостным номером, который содержал наиболее запомнившийся гитарный рифф со времен ‘Bring It On Home’ и столь явно и просто услаждал толпу, — Бонэм был полностью в режиме Бонзо, пылающе отбивая перемалывающий ритм («Мы уже отсчитали четыре, но теперь мы готовы, и они поехали раз… два… три…» бух!), — она уже стала частью выступления группы на бис, до того как была выпущена. Единственным нарочито «гнетущим» треком на альбоме был тот, который начали записывать тремя годами ранее, но закончили только сейчас: претенциозный, бросающий в дрожь опус Джона Пола Джонса на синтезаторе ‘No Quarter’ — старое выражение пиратов и броская фраза Кита Муна, его холодная атмосфера, — «Закрой дверь, погаси свет», — мрачно запевает Плант, его голос снова фильтруется через дисторшн, — сильно противоречит остальному альбому, но является образцовым материалом и еще одним треком, которому суждено стать важной частью живого выступления, визитной карточкой Джонси.

Сообщение, которое в конечном счете происходило с пятого альбома Zeppelin, как выразился Дэйв Льюис, «было от группы, которая делала как раз то, что хотела. В четвертом альбоме была огромная организация, и все стояло на своем месте. Houses of the Holy в меньшей степени стремился к совершенству, скорее, в нем они дали себе волю и наслаждались этим. Чрезвычайно смелый, хотя и недооцененный альбом». Это отразилось в весьма разнородной реакции на него со стороны критиков и фанатов. Повторив уготованную