Когда тигр спустился с горы - [16]
– Погодите, эти слова мне знакомы, здесь ошибка… – начала она, но поскольку грации ей недоставало, она потянула занавеску слишком сильно, и та упала на Дьеу и на ее новоиспеченного жениха, и сразу обнаружилось, что в руках у нее истлевший, прелый хлопок, постель все-таки оказалась могилой, а сам жених…
О-о… да это же труп, это мертвый человек, и умер он уже давно, потому что волосы у него выпали, зубы вывалились, и что-то сидит в глазницах, где раньше были глаза, но я понятия не имею, что это…
Она уже хотела завизжать, как вдруг зазвонил колокол над дверью, и труп рядом снова стал молодым красавцем, благоухающим маслом камелии, но теперь она знала, что на самом деле он труп, а может, и труп, и человек. Он ободряюще улыбнулся ей.
– Это просто кто-то заглянул в гости, – объяснил он. – Не о чем беспокоиться, моя дражайшая, моя милая.
– Нам… нам надо посмотреть, кто это, – выговорила она с трудом, так сильно пересохло в горле. – Не следует нашему союзу начинаться с неуважения к гостям.
Она видела, что он колеблется, почти читала его мысли – о том, что лучше было бы просто толкнуть ее в могилу и обвить жилистыми руками, – но поняла, что для него это не игра. Если она невеста, то он жених, а не кошмар. Если она блюдет приличия, то и он должен следовать ее примеру.
Он улыбнулся, показав безупречные белые зубы, и кивнул.
– В таком случае пойдем посмотрим, кто пришел, – сказал он.
К тому времени, как они вернулись в зал пиршеств, Хо Тхи Тхао уже была там – вольготно разлеглась на месте, не так давно освобожденном Дьеу, пачкала босыми ногами чистые полы и лениво ковырялась пальцем в фазаньем мясе. Семейство Чэн сидело неподвижно, словно примерзло к местам, особенно патриарх, чье лицо выглядело так глупо, словно его вырезали из репы.
– А вот и ты, – сказала Хо Тхи Тхао. – Я зашла посмотреть, как у тебя дела.
Дьеу сделала глубокий вдох. Выбор между тигрицей и трупом мог показаться нелегким, но он, разумеется, таковым не был.
– Мне нужна помощь, – призналась она, и когда пальцы мертвого второго сына семьи Чэн сжались на ее руке, приглушенного рычания тигрицы хватило, чтобы заставить его отступить в сторону.
– Правда? – спросила тигрица. – Ни одна из оставшихся у тебя книг интересной не выглядит.
– У меня… у меня еще есть немного денег, и… несколько оберегов, которые могли бы…
– Нет, они мне ни к чему, – отказалась тигрица.
– Можешь взять мое имя, – предложила Дьеу, и тигрица сморщила нос.
– Какой в нем для меня прок?
Трупы переглянулись, и у Дьеу возникло ощущение, будто ее кожа, покрытая мурашками, пытается уползти прочь с тела. Ее передернуло.
– Можешь… забрать мои волосы, – ей вспомнилось, как поразили тигрицу черные косы жены автора «Песен вечной скорби». – Правда, мои каблуки они не обметают, но они красивы.
– Мне они больше нравятся у тебя на голове, – ответила тигрица. – Попробуй еще раз, пока мне не надоело.
Дьеу с трудом сглотнула и вдруг к ней пришла мысль. «Песни вечной скорби» она утратила, но это была ее любимая книга, она сохранилась в ее памяти и в сердце.
– Из самой глубины Желтого источника[1]я взываю к тебе, дорогой мой супруг…
– Я же здесь, – удивленно подал голос второй сын Чэна, и тигрица рыкнула:
– Тебя никто не спрашивал.
– Мои глаза вечно открыты, мой рот вечно пуст, и всегда моя душа будет тянуться к тебе. В земле мертвых есть лишь черные дрозды, и я посылаю одного из них к тебе в надежде, что ты еще помнишь меня. Зажги мне курительную свечу, и пока она горит, позволь мне вновь посидеть в комнате возле твоей спальни. Пока она не погаснет…
– Позволь мне остаться и быть ради тебя, – заключила тигрица, потом встала и прогнала прочь призраков дома Чэн.
– О! – широко раскрыв глаза, воскликнула Синь Кам. – О, вот это мне нравится! Повтори эти стихи еще раз, последние строки.
Тии открыли рот, чтобы исполнить просьбу, но Синь Лоан решительно покачала головой.
– Отвратительно, служитель, совершенно отвратительно. Все было совсем не так.
– Да, но так мне нравится больше, – воодушевленно возразила Синь Кам. – А стихи были… о-о!
Она оскорбленно взвизгнула: Синь Лоан дернула ее за ухо.
– Тебе такое нравиться не должно, – упрекнула она. – Это неправильно.
Синь Кам полизала лапу и принялась рьяно намывать пострадавшее ухо.
– Если мне так хочется, имею право, – строптиво и угрюмо заявила она.
– Само собой, но лишний раз не болтай, а то служитель подумает, что можно и дальше рассказывать об происшедшем вот так.
– Пусть рассказывает и так, и сяк, – настойчиво потребовала Синь Кам, и Синь Хоа, вновь разбуженная возней, положила лапищу на плечо сестры и принялась сонно вылизывать ее.
– Не сможет, пока не узнает, как надо, – невнятно пробурчала Синь Хоа. – Сестра?..
– Безусловно, – с достоинством ответила Синь Лоан.
Рот Хо Тхи Тхао изнывал от боли, но она все еще чуяла запах гнева Дьеу, восхитительный на ее вкус, и следовала за ней через лес, стараясь погромче хрустеть ветками и отпинывать камешки на ходу, потому что как иначе Дьеу узнала бы о ее присутствии?
Хо Тхи Тхао уже достигла границы своей территории, хотя о том, что это ее территория, свидетельствовало лишь ее присутствие здесь, и она не сразу поняла, что Дьеу предпочла остановиться в лисьем могильнике.
