Когда терпение лопнуло - [61]

– Неувязочка тут у тебя, – безопасник постучал по заголовку документа. Рита старательно держала невозмутимый вид, но брови дернулись-таки: уж больно смешно прозвучало это словцо «неувязочка». Точно сосиски рассыпались.

– Количество и сумма транзакций не совпадают с инкассированной наличностью, – сказал Тарновский, – а у тебя все в порядке. Как так?

Рита сделала озабоченно напуганный вид. Об этой неувязочке она прекрасно знала, поэтому и торопилась, позволила себе лишнего, особенно в последние две недели. И останется безнаказанной, ибо полиции тут нет и не предвидится.

– Я брала данные из отчетов кассира депозитария, – сказала она, – делала, как всегда. Если есть другая документация, то у меня нет к ней доступа…

– Нет другой, – оборвал ее Тарновский, – ты сама это знаешь. Фишка в том, – он вытащил из стола картонную папку с завязками (где только раскопал этакую древность!), принялся распутывать растрепанные шнурки. Рита смотрела в стол, прикидывая – сегодня написать заявление на увольнение или после Нового года? Нельзя испытывать судьбу, пока все шло гладко, но глупо было бы думать, что так будет и дальше. Самое главное дело жизни она провернула, можно выдохнуть и найти работу попроще, а какое-то время вообще не работать.

– Фишка в том, что если два месяца назад были отмечены просто несоответствия в транзакциях, то сейчас с этим все в порядке, но в кассетах лежит это.

Тарновский открыл папку, сверху лежали купюры по пять и две тысячи рублей. Рита вытянула шею, пригляделась чисто для того, чтобы проверить свои предположения. Так и есть, в папке безопасника лежали напечатанные на цветном принтере бумажки, издалека очень похожие на настоящие деньги. Помнится, весь заказ стоил ей рублей пятьсот или около того.

– Ого, – удивилась Рита, разглядывая свои «деньги», – ничего себе. Вот уж не ожидала увидеть их снова, какая встреча, кто бы мог подумать.

– Кассир в магазине и устройство их не примет, как ты понимаешь. Это подмена на нашем уровне.

Тарновский закрыл папку, спрятал в стол. Рита смотрела в стену, решив написать заявление сегодня же. Наверняка Соловьева заставит ее отрабатывать две недели, а скоро праздники, и срок сократится сам собой. Накатила вдруг усталость и даже сонливость, больше всего хотелось послать Тарновского с его фальшивками куда подальше и пойти пройтись, прогуляться на свежем воздухе. А лучше всего устроиться в своей лоджии с панорамным окном во всю стену и смотреть на небо и город.

– Кто, когда? – спросила она, наступив на горло своей мечте.

– Проверяем инкассацию сейчас, – Тарновский свернул отчет в трубочку, постукивал ею по ладони. – Я что хотел спросить, – трубочка повернулась к Рите, – эта Вика… Как она тебе?

– Кто, Вика? – Рита не сразу поняла, о ком идет речь. Вика, эта зеленоглазая девчонка с темными волосами? Она тут при чем?

– Хорошая девочка, – сказала, как есть, – приятная, не дура. Учится, помогает родителям.

И ведь не соврала, чистую правду сказала, хоть на детекторе лжи проверяй. Тарновский постукивал себя трубочкой по лбу и угукал на каждое Ритино слово.

– Понял, понял, – бормотал он, – хорошо. Я тебя понял.

Развернул трубочку и принялся разглаживать ладонью отчет. Выглянул из смежной комнаты Черников, сделал страшную рожу и скрылся. Тарновский угукнул и ему вслед, выпрямился, посмотрел на Риту.

– Это не она. Не она, точно.

– Уверена? – Тарновский просматривал мессенджер в своем телефоне и потерял к Рите всякий интерес. Та поднялась с места, безопасник точно этого и не заметил.

– Зачем ей?

– Зачем человеку деньги? – рассмеялся Тарновский. – Хороший вопрос, я даже не знаю, что сказать, веришь? Ладно, иди. А, нет, погоди. Сядь.

Чувство такое, будто по затылку кирпичом огрели или чем-то похожим, аж перед глазами все поплыло, Риту мотнуло, она ухватилась за спинку кресла. Тарновский вскочил, помог ей сесть.

– Ты чего? – он реально испугался, – тебе плохо? Не ешь, наверное, ничего, вот стала как дохлятина. Или беременная?

Рита только мотала головой, стараясь не разреветься и не рассмеяться. Тарновский потряс ее за плечи, убедился, что обморок отменяется, сел на свое место.

– Я знаю, что Соловьева тебя депремировала, – сказал он негромко. – Это неприятно.

– Я отчет не сдала вовремя. – Рита сжала кулаки и ногти впились в ладонь так, что еще немного – и появится кровь. Тарновский поморщился.

– Я знаю, знаю. Компенсируем, я походатайствую. Иди уже, съешь чего-нибудь. Топай, топай.

Он махнул на Риту отчетом и схватил телефон.

– Спасибо.

Рита на ватных ногах вышла из кабинета, постояла, приходя в себя. Звучит банально, но реально гора с плеч свалилась и дышать легче стало, но руки еще чуть дрожали. До обеда оставалось около получаса, Рита сразу пошла в столовую, хоть есть после тортов совсем не хотелось. Посидела над салатиком в полупустом зале и ушла ровно в тот момент, когда ворвалась толпа злых (как обычно в конце года) бухгалтерш во главе с ведущим экономистом по комплаенс. В запасе оставался целый час, и Рита решила прогуляться. Крупные снежинки красиво падали на новую дубленку, Рита не смахивала их, смотрела, как они сами тают. А вот химеру, как ни старалась, разглядеть не смогла, ту по самые рога залепило снегом, и заморское чудище по местному обычаю впало в спячку до весны. Зато проснулся телефон, три раза проиграл мелодию, пока Рита не сообразила, что означают эти трели – до того легко дышалось, и так хороши были деревья в сквере. Звонила Людка, и, верная себе, вместо приветствия сразу перешла к сути.