Когда сверкнула молния - [10]

Я сказала Рут, что да, я должна надеть один из нарядов, сшитых мамой, хотя слово «гейская» — неправильное, потому что все знакомые мне геи одеваются офигенно и носят что-то другое, нежели одежду в клетку, за исключением празднования Хэллоуина. Но это не столь важно. Я повесила трубку и начала раздеваться. Большую часть времени на мне надеты джинсы и футболка. Зимой надеваю свитер, а если серьезно, я не одеваюсь в школу, как некоторые девушки. Иногда я даже не принимаю душ утром. Имею в виду, какой смысл? Там нет никого, на кого я хотела бы произвести впечатление.

Ну, по крайней мере, не было, пока Роб Уилкинс не предложил подвезти меня. Теперь, может быть, уложу волосы феном. Только, конечно, я не могу позволить Рут узнать об этом. Она бы сказала:

— Много мусса?

Хотя, наверное, она не сказала бы этого, пока не узнала, ради кого я сделала укладку.

Во всяком случае, пока я раздевалась, мне пришло в голову, что Дуглас, возможно, ошибался. На моем теле где-то есть шрам в форме звезды, не обязательно на ладонях. Скажем, на стопе, или где-то ещё. Но, проверив мои ступни, я убедилась, что как обычно они розовые и ничем не примечательные. Без шрамов. Даже мозолей нет.

Странно, что Роб Уилкинс предложил подвезти меня. Я о том, что не знала этого парня. Мы вместе отбывали наказание после уроков, и всё. Ну, не совсем так. В прошлом семестре он вместе со мной ходил на уроки здоровья к тренеру Олбрайту. Этот предмет идет на предпоследнем году обучения, но по некоторым причинам он завалил его в первый раз — Роб сдавал его в выпускной год. Он сидел позади меня и был довольно тихим большую часть времени. Только время от времени разговаривал с парнем, сидящим сзади, который тоже был Гритом. И я, конечно, подслушивала их. Эти разговоры обычно вращались вокруг музыкальной группы — группы из Гритов, которая играла тяжелый металл, или кантри — или автомобилей.

Иногда я не могла не ввязаться в их разговор. Однажды я сказала, что не думаю, что Стивен Тайлер[6] был музыкальным гением. Певец, ранее известный как Принс[7], был единственным живым музыкантом, которого я назвала бы гениальным. А потом, в течение недели, мы сравнили их стихи, и Роб, в конце концов, со мной согласился.

И как только разговор зашел о мотоциклах, тот парень заговорил о «Кавасаки», я опять вмешалась:

— Ты под кайфом что ли? Только «Американ».

И Роб дал мне пять.

Тренер Олбрайт не часто находился в классе. Приходили футболисты, требуя, чтобы он оставил нам вопросы в конце главы, а сам пошел с ними. А вопросы были такие: «Какую функцию выполняет селезенка?» «Сколько спермы взрослый мужчина выделяет каждый день?» Те вопросы, ответы на которые мгновенно забываешь, как только уходишь с урока.

Я решила, что завтра могу надеть ту футболку, которую Дуглас подарил мне на Рождество, потому что никогда не надевала её в школу раньше, так как она с глубоким вырезом. Не совсем та вещь, которую хочется надеть, когда бьешь квотербека.

Но, эй, если это поможет мне сесть на мотоцикл…

Пока я надевала старомодное платье, то кое-что заметила: красную метку на груди размером с кулак. Я ничего не чувствовала. Казалось, будто у меня вдруг появилась крапивница или что-то ещё. Словно кто-то подсунул мне несвежие моллюски.

От центра красного шрама исходили усики. В самом деле, глядя на него в зеркало, я увидела, что...

Метка имела форму звезды.

Глава 4

— Говорю тебе, я больше не вижу. На тебе только один шрам, — сказала мне Рут.

— Ты уверена?

Я стояла совершенно голая в центре своей спальни после ужина, который, я думаю, был вкусным. Не знаю этого точно, так как не чувствовала вкуса из-за своих переживаний о том, реально ли меня ударила молния. Но ожог в форме звезды это доказывал. Это был входной шрам, как и говорил Дуглас. Единственная проблема — выходной шрам найти не удалось. Я попросила Рут заехать ко мне после ужина и помочь мне. Только она не слишком помогла.

— Я понятия не имею, — сказала она с кровати, где лежала, листая копию «Критической теории со времен Платона[8]» — знаете, только для легкого чтения — которую принесла с собой. — У тебя что, выросла грудь? Ты больше не похожа на гладильную доску. Когда это случилось?

— Рут, — сказала я, — а что насчет спины. Ты видишь что-то на моей спине?

— Нет. У тебя теперь какой размер, В?

— Думаешь, я знаю? Ты же в курсе, что я не носила бюстгальтеры. А что насчет моей задницы? На ней что-нибудь есть?

— Нет. А есть размер между В и С? Потому что, я думаю, это теперь твой размер. И тебе пора носить лифчик, а то грудь скоро начнет провисать, как у тех женщин со снимков из National Geographic.

— Ты, — сказала я ей, — не помогаешь.

— А что ты ждешь от меня, Джесс? — Рут сварливо повернулась обратно к книге. — Немного странно просить лучшую подругу проверить свое тело на наличие входных и выходных шрамов, тебе не кажется? Имею в виду, это немного по-лесбийски.

— Я не хочу, чтобы ты лапала меня, извращенка. Просто хочу, чтобы ты сказала мне, видишь ли, выходной шрам. — Я вытащила пару свитеров. — Преодолей себя.

— Не могу поверить, — сказала Рут, игнорируя меня, — что Майкл поступил в Гарвард. Это же Гарвард. А он такой умный. Как такой умный, как он, может влюбиться в Клэр Липманн?