Когда собаки не лают. Путь криминалиста от смелых предположений до неопровержимых доказательств - [53]

Еще криминалистам удалось обнаружить, что большая часть одежды Гилмора была загрязнена частичками синей, красной и зеленой краски. Судя по всему, происхождение этой краски было как-то связано со шлифовальным станком, на котором он работал. Опять-таки, на теле или одежде Памелы ничего подобного обнаружено не было, что казалось странным, ведь предполагаемое нападение было продолжительным, и какие-то фрагменты краски должны были непременно на нее попасть.

Другим «недостающим доказательством» было отсутствие на одежде Гилмора каких-либо следов почвы или растительности, наподобие тех, чтобы были обнаружены у Памелы. Не было найдено и никаких частиц сизалевого волокна из шпагата, которым девушка была задушена на самом деле, а вовсе не ремешком ее сумки, в использовании которого «признался» Гилмор. Не были упомянуты в отчете о вскрытии и какие-либо травмы головы, что вызывает серьезные сомнения в первоначальных признательных показаниях Гилмора, согласно которым он несколько раз ударил ее по голове палкой. Кроме того, не нашлось никаких следов крови или волос на куске ветки, найденном рядом с телом, что не позволяло ее рассматривать в качестве потенциального орудия убийства.

Одним из полицейских, участвовавших в первоначальном расследовании, был замечен отпечаток обуви на земле рядом с местом, где лежали школьные учебники Памелы. И хотя фотографии этого потенциально важнейшего доказательства были сделаны, никаких попыток сравнить те отпечатки с обувью Гилмора, судя по всему, предпринято не было.

В отчете о судебной экспертизе были упомянуты фиолетовые нейлоновые волокна и три волоса, найденные на ветке дерева на месте преступления. Тот факт, что все три волоса, видимо, были похожи на волосы Памелы Хасти, говорил о том, что в какой-то момент она с этой веткой контактировала. Таким образом, если волокна были связаны с ее волосами, но не принадлежали самой Памеле, одним из очевидных объяснений было то, что их оставил напавший на нее человек. Полиция, однако, не стала расследовать и эту зацепку.

Помимо перечисления всех «недостающих доказательств» в составленном мной отчете я предложила изучить поверхностные частицы, которые могли быть найдены на теле Хасти, особенно на его оголенных участках. Это также следовало сделать в ходе первоначального расследования, поскольку эти частицы могли содержать важные перенесенные следы, которые могли бы дать полиции другие направления расследования.

Возможно, даже сам Локард[24], формулируя свой принцип более ста лет назад, не осознавал, насколько прав был, утверждая, что любой контакт оставляет след. Некоторые склонны полагать, что это справедливо лишь в определенной степени, и всегда могут определить, почему в обстоятельствах того или иного конкретного дела мог не произойти перенос каких-либо следов. В прошлом это порой делала и я. Теперь же я слишком хорошо понимаю, что любой контакт действительно оставляет след – просто иногда его никому не удается найти. В этом же деле было очевидно одно: попросту не представляется возможным, чтобы ничего – ни текстильные волокна, ни кровь, ни фрагменты краски, если Гилмор действительно был виновен, – не попало с Памелы Хасти на напавшего на нее человека и наоборот. Тем не менее, судя по всему, никто не озаботился этим фактором в достаточной мере.

Изучив все отчеты и другую информацию по первоначальному расследованию, я пришла к заключению, что в доказательствах на основании криминалистической экспертизы присутствовали достаточно большие дыры, чтобы всерьез усомниться в правильности вынесенного Раймонду Гилмору обвинительного приговора. К сожалению, потребовалось еще восемь лет, прежде чем в 2002 году он вышел из тюрьмы в ожидании апелляции, и еще пять лет, прежде чем приговор был наконец отменен.

В то время я уже была убеждена в необходимости для обвиняемых иметь доступ к качественным криминалистическим услугам. Но даже если бы это было не так, случаи наподобие дела Гилмора определенно окончательно убедили бы меня в том, что мы занимаемся нужным, даже необходимым делом.

17 Стивен Лоуренс

Стивену Лоуренсу было 19 лет, когда его убили в результате нападения, пока он ждал автобус на юго-востоке Лондона вечером 22 апреля 1993 года. В записках, оставленных на лобовом стекле полицейской машины, были названы люди, подозреваемые в том, что именно они напали на юношу с ножом и убили его, но прошло две недели, прежде чем полиция начала аресты. И когда пятеро белых подозреваемых – Гари Добсон, Люк Найт, Дэвид Норрис и братья Нейл и Джейми Акорт – были отпущены без предъявления обвинений, лондонскую полицию незамедлительно обвинили в расизме и недостаточном усердии в раскрытии преступления: убитый Стивен был черным.

Я подключилась к этому делу два года спустя. Убежденные, что изначальные подозреваемые были ответственны за убийство Стивена, его родные планировали подать частный иск, и их солиситор попросил меня позаботиться о том, чтобы криминалисты из КЛПБЛ сделали все, что от них требовалось. С этой целью я провела неделю в лондонской лаборатории, проверяя уже проделанную работу и помогая криминалистам в дополнительном изучении определенных моментов.