Когда разливается Акселян - [48]

Между тем солнце уже перевалило зенит. Тучи, которые было появились с утра, разбрелись. День установился ясный, погожий. Снег ослепительно сверкал на солнце. Фахри почувствовал, что голоден, и решил пойти домой перекусить.

Тут-то перед ним и появился незнакомый мальчик, будто вырос из-под земли. Фахри удивился и хотел было пройти мимо, но мальчик остановил его:

— Фахри-агай, вот тебе письмо.

И он протянул заведующему фермой лоскуток бумаги.

— А-а? От кого? — опешил Фахри, но мальчик уже бежал по дороге. — Постой, куда же ты?

Фахри развернул бумажку и прочитал: «Фахри, друг, ждем тебя сегодня в гости. Очень ждем. Если не придешь, кое-кого очень обидишь».

Таких писем с приглашениями Фахри не получал уже давно. Почерк был знакомый, и хоть не было подписи, он узнал руку Шавали. «Наверно, важное дело, — подумал Фахри. — Липовый адвокат зря не пригласит».

В прежние времена, когда он получал вот такую записку, то бросал все дела и тут же бежал к своему другу. Теперь не то: колхоз.

Не так-то просто уйти с работы. Фахри крепко задумался. Что же делать, что придумать?

Впрочем, у Фахри был свой испытанный прием. В трудных, безвыходных ситуациях он прикидывался припадочным. Иногда этот трюк помогал. Например, три года тому назад его победа в борьбе на сабантуе оставалась под сомнением. Встретились они с одним парнем из деревни Назарово, тот недавно вернулся из армии. Крепкий паренек, победил четверых подряд. Фахри свалил пятерых. В последней паре они должны были схватиться, чтобы выявить победителя. Перед этой решающей схваткой Фахри ловко изобразил припадок, и борьба не состоялась. Но устроители состязания признали его победителем.

Так почему бы и теперь не прибегнуть к такой хитрости? Ведь это хорошая мысль.

Долго раздумывать Фахри не стал. Выбрав местечко почище и помягче, он вдруг грохнулся на землю, выпучил глаза, выпустил изо рта пену и стал орать во все горло. На его пронзительные вопли прибежали Гамир с Байназаром.

— Ба, да у него, кажется, припадок? — удивился Гамир. — Скорее давай отведем домой да уложим.

Но у Фахри было совсем другое на уме, лежать дома не входило в его расчеты. Поэтому он еще не скоро пришел в сознание, долго орал и катался по двору. Сбегали за женой Хаернисой. Едва взглянув на бледное лицо мужа, она печально сказала:

— Раньше у него не было таких сильных припадков, Боже мой. как бы чего не случилось. Скорее запрягайте коня да отвезем его в больницу.

Только этого и ждал Фахри, едва сдержал свою радость. «В район, наверно, не повезут, — подумал он, — далеко. А пожалуй, отвезут в Исаевскую больницу в Базарлы, а дорога как раз проходит через Максютово».

Байназар как-то не очень верил, что болезнь у Фахри настолько серьезна, что его надо отправлять в больницу, но Гамир уже ушел запрягать лошадь.

Тем временем Хаерниса сбегала домой, потеплее оделась в дорогу и принесла стеганое одеяло, чтобы укрыть мужа. Когда больного уложили в сани, Гамир сказал:

— Коня особо сильно не гони, больному это вредно, растрясет. В больницах их вообще возят на каталках.

— Ладно, Гамир, я уж потихоньку как-нибудь, — вздохнула Хаерниса.

Когда немного отъехали от деревни, Фахри вдруг «пришел в сознание». Увидев это, расстроенная Хаерниса так обрадовалась, что обняла мужа, и хотела было уж поворачивать обратно в деревню.

— Не разворачивай коня, — сказал Фахри и перехватил вожжи у жены. — Едем в гости.

— Какие гости? — удивилась Хаерниса.

— В Максютово, к Шавали, моему другу.

— А как же твоя болезнь-то?

— Чепуха, мне уже лучше.

Фахри все-таки не хотел полностью раскрывать жене свой секрет. Не то, чтобы он не доверял ей, но считал, что женщины болтливы. Когда въезжали в Максютово, он растянулся на санях и с головой укрылся одеялом, подальше от любопытных глаз.

Лошади, видно, не первый раз приходилось останавливаться у ворот Шавали, она знала этот дом, и без всяких понуканий свернула в нужные ворота.

В это время Гарей, будто сокол, подстерегающий мышь, стоял во дворе под навесом и исподлобья рассматривал приехавших. Когда женщины закончили болтать и ушли в дом, он подошел к мужчинам. Фахри с первого взгляда не узнал его, и поэтому довольно холодно поздоровался с бородатым седым стариком. Холодность Фахри поначалу обидела его, но потом он очень обрадовался, раз уж Фахри не узнает, значит, сильно изменился, и можно чувствовать себя поспокойнее в родных местах, где его знали почти все.

— Что, не признал, Фахри? Вот ведь судьба-то какая, снова встретились, слава богу. Как поживаешь?

— А-а, Гарей-агай, — удивился и обрадовался Фахри. — Здравствуй! Как поживаю, да никак, по-среднему, не хорошо и не плохо. Опять же этот колхоз. Бесконечная работа неизвестно на кого. И не голоден, и не сыт.

— Не горюй, друг, кто терпелив, тот цели достигнет. Эти дела не долго протянутся. Если не слышал еще, послушай одну новость: на Дону и в Туркестане колхозы разваливаются, будто гнилой плетень.

— Да что ты говоришь?! — Глаза у Фахри чуть на лоб не вылезли.

— Клянусь хлебом! А ты что же, брат Шавали, гостей своих так и будешь держать во дворе? Мы ведь не скот.

И Гарей рассмеялся, довольный своей шуткой. Шавали что-то пробормотал под нос, но гости ничего не разобрали. Гарей, переваливаясь, как медведь, зашагал к дому. Фахри немного отстал и шепотом спросил у Шавали: