Когда разливается Акселян - [14]

— Пойдет.

— Раз пойдет, то узаконь это своей властью. А вы, товарищ Янсаров, зайдите ко мне в три часа, поговорим о работе подробней…

— Хорошо, товарищ Даутов.

Тимер и Галяу из райкома вышли вместе.

Хашимов рассказывал о себе, как после педагогического техникума жил в деревне, учительствовал, хотел поступить в институт, но мечта его не осуществилась. Его оставили в горкоме комсомола заведовать пионерской работой. Еще учась на педагога, он начал писать первые рассказы и стихи, стал позже печататься в республиканских газетах, получил некоторое признание. Когда были образованы районы, его послали сюда редактором. Работа очень нелегкая, даже тяжелая. Печатная машина старая, наборщиков не хватает, старый печатник пьяница…

— Словом, совсем невеселая история, — сказал он. — Но приходится преодолевать препятствия, учусь этому. Собственно, когда наш путь устилали дорогими коврами?..

— А ты раньше был немногословен, Галяу.

— Газета, брат, газета, — Хашимов засмеялся. — Вот с годик поработаю, налажу газету и поеду учиться. Хочу астрономом стать.

— Ага! Значит, звездочетом. Зачем?

— Глядишь себе в телескоп, описываешь наблюдения, освобождаешься от многословия…

Галяу жил в тихом уютном домике. Внутри было чисто. Это говорило, с одной стороны, об опрятности хозяйки, с другой — о скромной жизни парня.

В комнате внимание Тимера привлек мольберт с натянутым на нем чистым полотном.

— Неужели ты малюешь, дружок?

— Куда мне, — ответил Галяу. — Это мой секретарь Нигмат Мансуров рисует. Очень интересный человек. И художником хочет быть и поэтом. Как-нибудь познакомлю тебя с ним. Сейчас он в командировке, по деревням района разъезжает.

Хозяйка квартиры, полнотелая вдова, с чуть поседевшими на висках волосами, но с гладким лицом без единой морщинки — тетя Сара — поставила перед ребятами тарелки с супом. Одевалась она аккуратно, еду готовила тщательно. Стараясь широко не улыбаться, — недавно у тети Сары выпал передний зуб, — она сказала:

— За разговором, ребятки, не забудьте и о еде, суп стынет. Гостя я не знаю, и потому, Галяу, говорю тебе. Ты всегда обо всем забываешь.

— Ладно, Сара-апай[7], ладно, — проворчал Галяу и взялся за ложку.

Но лишь хозяйка вышла, он снова отложил ложку в сторону и продолжил прерванный разговор. Есть им обоим не хотелось…

Галяу вспомнил время, проведенное в детдоме, дальнейшие события после расставания. Сызмала живший на чужбине и много переживший, Тимер был лишен присущей кипчакам веселости, говорил и смеялся мало, но все же то, что случилось с Галяу по прибытии в район, заставило его расхохотаться.

А дело было так: Галяу Хашимов поехал в командировку в один из дальних сельсоветов. Вместе с заместителем председателя он решил навестить соседнюю деревню, откуда тот был родом. Въехали в деревню ночью, дела решили отложить на завтра, а сейчас поужинать и переночевать в доме зама. Фамилия его была Мажитов. Хашимову он понравился своей деловитостью и порядочностью. Поужинали в горнице. Убрав скатерть с нар, жена Мажитова стала готовить постель: в одном углу для Хашимова, в другом — для себя.

Редактор, человек молодой, естественно, застеснялся и попросил постелить ему в маленькой прихожей комнате. Но Мажитов и его жена будто в рот воды набрали. Потом заместитель председателя говорит: «Гость, давай спать!». И потушив свет, лег первый.

Галяу в нерешительности стоял на месте. Потом взял, наконец, постель в охапку и направился в прихожую комнату. Мажитов неожиданно вскочил и вновь привел Галяу на старое место: «Где стелили, там и ложись!»

Оказалось, что у зампредседателя есть молодая жена и она спит в прихожей. Об этом редактор узнал на следующий день. Вначале смеялся над собой, а потом возмутился непорядочностью представителя Советской власти Мажитова, оказавшегося приверженцем всего старого, защитником кулаков.

— Вот так я чуть не попал в объятия молодой женщины!

Тимеру рассказанная история показалась почему-то смешной.

Услышав громкие голоса ребят, снова появилась Сара-апай и заставила их поесть.

— Что за человек ваш секретарь райкома партии? — спросил у друга Тимер.

— Сибай Даутов — замечательный человек, умница! — ответил Галяу и, прищурив левый глаз, показал большой палец.

Еще работая в райисполкоме, Даутов пользовался у людей большим уважением. Высокого роста, с лохматыми бровями над большими черными глазами, он на первый взгляд казался суровым человеком, на самом же деле имел душу добрую и широкую. Старался помочь всем, кто приходил к нему с просьбой. Если не делом, то ласковым ободряющим словом. В отношении себя же был по-детски беспомощен. В райком его послал областной комитет партии. Сибай сказал в обкоме второму секретарю, что хотел бы учиться. Секретарь лишь улыбнулся в ответ:

— Нужное это дело, мой друг! Но сейчас не время. И промышленность, и сельское хозяйство требуют надежных людей, понимаешь?

— Так-то оно так, товарищ секретарь, но годы идут. Возраст… — несмело прервал его Даутов.

— Рано нам с тобой думать о возрасте. Всего по тридцать пять, мы ровесники с тобой, самая горячая пора. Мы, участники Октября, должны сейчас на новой основе поднять сельское хозяйство. Через два-три года можно, пожалуй, и начать учиться.