Когда расцветёт сакура - [31]

— Я не ёжик, я Саша Карташов, — вызывающе произнёс он, и, оттолкнув, засмущавшуюся директрису, выбежал из кабинета.

Позже он выслушал гневную тираду от директрисы. Тогда она в сердцах и крикнула ему:

— Ты думаешь, ты им нужен Карташовым твоим? Сейчас, дудки! Загранка засветила, и всё, прощай усыновление! Знаю я таких, навиделась. А ты, болван, иди в семью, пока берут. Ещё год и останешься вообще в детском доме, кому ты взрослым нужен.

Директриса объясняла скорее себе, чем этому мальцу, сложившуюся ситуацию. Но тогда Саша много чего не понял из её высказываний. Вскоре ей надоело уговаривать мальчика, и она не нашла ничего лучше своей придумки.

— Всё, не хочешь идти к Стрешниковым, не надо. Жди своих Карташовых в тюрьме. Вот видишь, какое сегодня письмо я получила? — она потрясла перед Сашиным лицом конверт. Потом достала из него исписанный листок и стала зачитывать. «Дети, от которых отказались усыновители, и которые не желают идти к другим родителям, больше предлагаться другими усыновителями не будут, а будут переправлены в тюрьму, до своего совершеннолетия». Ты хочешь в тюрьму?

— Нет, — ответил мальчик, смотря на неё широко открытыми глазами, полными слёз.

— Молодец, тогда скоро за тобой придут твои новые родители, будь вежлив с ними. Да, и забудь Карташовых, тебе же лучше будет. Они предали тебя. Как ты, дурачок, этого не понимаешь?

Не хотел этого понимать Саша и забыть не смог. Новый отец Стрешников, не обращал внимания на приёмного сына. Целый день находился на работе. Выходные куда-то уезжал, и тогда в эти дни приёмная мама Надя долго плакала, а потом весь день была злой и раздражённой и тоже не обращала внимания на Сашу. Она лежала в постели и пила всё время какие-то таблетки.

А Саше ничего не оставалось делать, как только вспоминать, как его забирали по выходным Карташовы, и как весело было им всем вместе. Куда его только не водили: и в Цирк на Цветном, и в Новый цирк на ледовое представление, и в Детский театр и в кукольный Образцова. А уж в парке сколько раз он был, на чём только не катался! А когда была непогода, ему всегда было интересно и не скучно в их доме. Дмитрий Петрович показывал мальчику какие-то красивые картинки. Доставал глобус, который возвышался на большом книжном шкафу и так увлечённо рассказывал о странах и городах, что такие путешествия Саша любил даже больше, чем походы в кафе — мороженное.

Мама Илона, всегда читала ему сказки и обязательно на ночь пела колыбельную. Когда он засыпал, она его целовала в щеку, поправляла одеяло и, выключив свет, выходила из комнаты. Она не знала, что Саше больше всего нравился этот момент. В темноте открыв глаза, он думал, что он самый счастливый на свете мальчик и не мог дождаться того дня, когда никогда не будет расставаться с родителями.

Илона складывала необходимые вещи в чемодан со слезами на глазах. Дмитрий договорился с директором детского дома, сделав ей внушительный подарок, что ни при каких обстоятельствах, она никуда не денет их папку с документами на усыновление. Он объяснил ей, что его назначили Консулом по культуре в Японии и по протоколу он обязан прибыть в страну с супругой. Но он уже обо всём договорился и Илона после устройства и всех необходимых процедур прилетит обратно в Москву за Сашей. Отделение больницы, где лежал Саша, Дмитрий завалил подарками, для того, чтобы персонал хорошо кормил сына и выдавал обязательно ему фрукты, они так необходимы ослабленному организму мальчика.

Вскоре они улетели в такую далёкую и незнакомую страну для Илоны — Японию. Ещё до прибытия в советское посольство в Токио, Илона почувствовала себя плохо.

— Это корь, констатировал врач посольства.

Оказалось, она заразилась от детей этой тяжёлой болезнью. Что с ней было, и как её лечили, она не помнит и не знает. Долгое время она пребывала без сознания. Немного придя в себя, первый вопрос она задала мужу:

— Ты звонил в Москву, как Сашенька?

— Обещай, что ты не будешь плакать. Сашеньку усыновила другая семья. Я звонил, просил, упрашивал. Но видно, там роль сыграли деньги и то, что мы далеко и никак не сможем повлиять на ситуацию.

— Для чего теперь нужна мне эта жизнь? Я поверила, что Всевышний простил меня, за содеянный по молодости грех, подарив нам с тобой Сашеньку. А получается, он наказал меня ещё больше, лопнувшей надеждой на обретение материнства.

Дмитрий успокаивал её, как мог, но восстановление Илоны затягивалось. Звонил он директору детского дома регулярно, но отвечать ему стали реже и с каждым разом раздражённей. Весной Дмитрию Петровичу сообщили, что мальчика усыновила другая семья, так как уже прошло полгода, за которые они были обязаны довести своё дело до конца.

Дмитрий Петрович думал, что Илона не переживёт этого известия. Она ещё больше осунулась, замолчала, превратившись из красивой молодой женщины в старушку. У неё пропал интерес к жизни.

Илона не хотела лечиться. Дмитрий Петрович извёлся и не знал, что ему предпринять, как найти выход из сложившегося положения. Помог посольский врач, наблюдавший за Илоной Павловной.

— Я слышал, что благовония и масла многим помогают. Напишите докладную и попробуйте посетить храм. Как говорится: с Богом. Выздоровления Вам, Илона Павловна.