Когда принимается решение - [7]

Рэймонд кивнул.

- Вы абсолютно правы. Дверь была закрыта заранее. Я предусмотрел подобное развитие событий сегодня вечером. Я постарался последним войти в комнату, а затем воспользовался этим.

Он поднял руку, чтобы мы могли видеть блеск металла.

- Обычная отмычка, особенно эффективная для старых и примитивных замков.

На мгновение Рэймонд посерьезнел, затем снова весело продолжал:

- Наш хозяин сам задал ложный посыл, когда сказал, что дверь заперта. Он настолько уверенный в себе человек, что не подумал даже убедиться в этом. Доктор также относится к этому типу людей и попал в ту же ловушку. Теперь вы убедились, как опасна бывает подобная самоуверенность.

- Я принимаю это, - удрученно сказал доктор, - несмотря на то что подобное признание, учитывая мою работу, уже является ересью.

Он подбросил ключ через стол Хью, однако тот не двинулся, чтобы поймать его, и ключ упал перед ним.

- Ладно, Хью, нравится тебе это или нет, но ты должен признать, что человек отстоял свою точку зрения.

- В самом деле? - мягко сказал Хью. Он улыбался, однако легко было заметить, что какая-то мысль не выходит у него из головы.

- Ничего, ничего, - сказал доктор с легким нетерпением. Признайся, что ты попался так же, как и мы.

- Конечно, дорогой, - успокаивала его Элизабет.

Я подумал, что она намерена превратить все это в сцену примирения, как и собиралась сделать раньше. Но сказал бы, что она выбрала не самый удачный момент. Мне не понравился взгляд Хью - какой-то затаенный, совсем не характерный для него. Обычно, когда он был понастоящему рассержен, то поднималась настоящая буря, а после грома и молний он искренне раскаивался. Но нынешнее его состояние отличалось от привычного. В нем была какая-то странная неподвижность, которая встревожила меня.

Он сидел вполоборота, обняв одной рукой спинку стула, другую положив на стол, и не сводил взгляда с Рэймонда.

- Кажется, я остался в меньшинстве, - заметил он, - но должен с сожалением сказать, что ваш маленький трюк разочаровал меня. Не то чтобы он был неумело сделан - нет, отдаю вам должное, все прекрасно. Но это не больше чем уровень ремесленника.

- Можно еще вспомнить про зеленый виноград, - язвительно заметил доктор.

Хью покачал головой.

- Нет, просто я хочу сказать, что там, где есть дверь с замком, а у тебя в руках ключ от нее, не требуется большой ловкости, чтобы открыть ее. Если исходить из известности нашего друга, то я ожидал большего.

Рэймонд скривился.

- Поскольку я хотел немного развлечь вас, но разочаровал, то приношу свои извинения.

- Что касается развлечений, у меня нет претензий. Но вот относительно настоящего испытания...

- Настоящего испытания?

- Да, что-нибудь в другом ключе. Ну скажем, дверь без замков или без ключей, которыми можно открыть замки. Закрытая дверь, которую можно открыть мизинцем и которую в то же время невозможно открыть. Как вы на это смотрите?

Рэймонд прищурил глаза в раздумье, как бы оценивая то, что было ему предложено.

- Звучит в высшей степени интересно, - сказал он наконец. Расскажите мне об этом подробнее.

- Нет, - ответил Хью, и по тому, как прозвучал его голос, я почувствовал, что наступил момент, которого он ждал. - Я сделаю лучше. Я покажу ее.

Он резко поднялся, и остальные последовали за ним, за исключением Элизабет, которая осталась на месте. Я спросил, не хочет ли она пойти с нами, но она только покачала головой и беспомощно смотрела, как мы покидаем комнату.

Мы направлялись в подвалы. Я понял это потому, что Хью захватил с собой фонарь. Я иногда спускался вниз, чтобы выбрать бутылку вина с полок, но никогда не видел подземелье целиком. Сейчас мы прошли винный подвал и очутились в длинном, тускло освещенном зале. Наши шаги громко звучали на грубом каменном полу, на стенах виднелись подтеки, я почувствовал озноб от промозглой сырости. Когда доктор поежился и глухо сказал: "Это те самые гробницы Атлантиды", я узнал, что не одинок в своих ощущениях, и почувствовал даже некоторое облегчение.

Мы остановились в конце зала перед тем, что можно было бы назвать каменным чуланом. Он достигал потолка, был четыре фута в ширину и почти в два раза больше в длину. За открытым входом стояла непроницаемая тьма.

Хью потянул тяжелую дверь из темноты и закрыл проход.

- Вот она, - сказал он резко, - простое цельное дерево толщиной четыре дюйма, так подогнана к раме, что почти герметична. Прекрасная плотницкая работа, такое могли делать только двести лет назад. И никаких замков и болтов. Только кольца с обеих сторон, которые используются как ручки.

Он слегка толкнул дверь, и она бесшумно открылась.

- Видите? Она настолько идеально установлена на шарнирах, что двигается легко, как перышко.

- Но для чего она предназначена? - спросил я. - Ведь для чего-то она сделана.

Хью коротко рассмеялся.

- Все правильно. В добрые старые времена, когда слуга совершал преступление - а как я полагаю, не было большею преступления, чем надерзить кому-нибудь из семейства Лозьер, - его сажали сюда для раскаяния. А так как воздуха внутри хватало только на несколько часов, то он или скоро раскаивался, либо уже не раскаивался никогда.