Когда правит страсть - [16]

Она продолжала держаться за скалы, а свободной рукой крепко стискивала ладонь Генри. Кажется, он насвистывал, но, может, это просто ветер? Но глупый мальчишка явно считал это приключением! Он буквально наслаждался каждым часом путешествия! Они, конечно, рассказали ему о причине их поездки, правда, в несколько упрощенной версии, в которой не было места истории о королевском происхождении. Просто объяснили, что Алана едет к отцу, которого никогда раньше не видела.

В Мюнхене Генри получил новую зимнюю одежду. Ничего слишком модного. Они выглядели как крестьяне, над чем Алана постоянно издевалась.

Как раз когда они огибали следующий поворот дороги, их едва не сбили в пропасть. Встречные лошади испугались загородившего им дорогу экипажа. Одна едва не соскользнула в пропасть. Алана закричала, увидев, как бедное животное старается выкарабкаться. Но тут ее прижала к скале вторая лошадь, и Алана на мгновение задохнулась. Остальные лошади встали на дыбы, что не дало им рвануться вперед. Алана запаниковала, когда Генри вырвал руку, но он всего лишь взбежал наверх, подальше от растерявшихся животных, чтобы лучше видеть происходящее. Правда, видеть что-то было очень сложно: снегопад все усиливался.

Алана едва сумела выбраться на свободное место и подойти к лошадям их экипажа. Поппи последовал за ней и обнял за плечи.

— Ничего не говори, — остерег он, — у тебя слишком высокий голос.

Теперь и экипажи, и лошади сгрудились на узкой тропе. Алана затаила дыхание. И люди, и животные по-прежнему в опасности!

Лошадей было так много, что и не сосчитать! Всадники были одеты в длинные военные шинели, черные, отороченные мехом шляпы и толстые шарфы, почти скрывавшие лица. Одни глаза оставались на виду. Они выглядели как разбойники. Хотя разбойники вряд ли будут одеваться подобным образом. Они солдаты? Или, может, мятежники?

Но тут она увидела, что мужчины целятся в них из винтовок, и сунула руки в карманы, сжав лежащие в них пистолеты. Правда, она не может стрелять в таких толстых перчатках! И не сумеет выхватить оружие. Ее наверняка пристрелят на месте.

Кто-то спешился и стал отводить своих коней назад. Один мужчина шагнул к экипажу, открыл дверь и заглянул внутрь.

Алана не видела, как он обошел вокруг, но неожиданно грубая рука сжала ее подбородок. Правда, он тут же отпустил ее. То же самое он проделал и с жавшимся к Алане Генри.

— Двое взрослых, двое детей, — доложил он только что спешившемуся незнакомцу. — В экипаже никого.

Всадники продолжали отводить коней назад. Теперь перед ними было небольшое пустое пространство. Но тот, кто спешился, словно занимал большую его часть. Высокий, широкоплечий, с военной выправкой. Лица почти не различить. Она и без того смотрела на него сквозь клубящуюся вуаль снега. Правда, на лоб падала прядь светлых волос, а вот глаза казались темными. Он снял перчатку с правой руки и сдвинул со рта шарф. Она увидела прямой нос и жесткие губы. Недобрый взгляд был устремлен на Поппи.

— Если вы мятежники, вербующие детей, я пристрелю вас на месте.

Алана ахнула, но Поппи добродушно рассмеялся:

— Мы не мятежники.

— Так какого же черта делаете здесь зимой, если вы не из лагеря мятежников, который, по слухам, находится над этим поворотом. Находиться здесь слишком опасно по любой разумной причине.

— Мы пытаемся добраться до родных нашей госпожи раньше ее. Она вместе с охраной выехала вперед по более длинной дороге. Она оказалась слишком нетерпеливой, чтобы дождаться нас, когда у багажной повозки отвалилось колесо. Но я ошибся, решив, что эта дорога будет короче. Никто не предупредил меня об опасности.

Солдат помолчал. Алана чуть не задохнулась от напряжения.

— В это время года здесь всегда полно снега, — бросил он наконец. — Как зовут вашу госпожу?

— Нейман.

— Единственная женщина, оставшаяся в роде Нейманов, слишком стара, чтобы путешествовать. Ты лжешь! — прошипел солдат.

О Боже, Поппи выбрал имя, которое тот узнал! По крайней мере пять винтовок были направлены в их сторону. Но Поппи ничего не оставалось кроме как придерживаться раз высказанной версии, и поэтому он негодующе завопил:

— Нет, господин, не единственная! Наша госпожа — троюродная кузина, которая тридцать лет жила за границей. И всего второй раз за всю жизнь вернулась в Лубинию, чтобы навестить эту ветвь рода.

— Значит, всего лишь слуги? Даже дети? — брезгливо осведомился предводитель, но тут же резко приказал. — Обыщите экипаж, может, там оружие.

Неужели по-прежнему думает, что Поппи лжет? Или просто тщательно выполняет свои обязанности? Солдаты продолжали держать их на мушке.

Алана последила бы за рывшемся в сундуках солдатом, но Поппи отвлек ее внимание, объявив:

— Госпожа не нанимала моих племянников, но великодушно позволяет им жить вместе со мной в ее доме.

Предводитель, на которого завороженно взирал Генри, потрепал мальчика по подбородку:

— Ты не похож на дядю!

Раньше она не думала, что Генри так продвинулся в изучении языка, что сможет понять, однако мальчик пробормотал:

— Похож!

Алана тихо охнула. Генри говорил на английском! Но очевидно, вой ветра заглушил слова мальчика, потому что предводитель оттолкнул его с дороги и встал перед Аланой.