Когда оживают Тени - [10]

Спустя пять минут кабинет нотариуса остался почти пустым, за исключением юриста и безмолвного монаха-судьи. Остались и Триса с Дакейном, Нолан и Орния с детьми.

Мой взгляд столкнулся с взглядом матери, и в груди опять екнуло, а к горлу подкатил удушающий комок. В ее глазах и верно плавала смесь боли, вины, страха, упрямства, любви и надежды. Смесь густая и жгучая.

Несмотря на возраст и редкие седые пряди в волосах, она оставалась изумительно красивой. Одета в строгое платье без излишеств, но именно этой подчеркнутой простотой она затмевала многих разодетых в пух и прах. Все дело в ее врожденном аристократизме: утонченности, хрупкости и вместе с тем внутренней энергии.

«У отца не было шансов, – мелькнула мысль. – Как и у отчима».

Дакейн сидел тут же, обнимал мать за плечи, нежно, но крепко. Словно пытался закрыть собой, защитить, уберечь. На меня смотрел с неким отстраненным любопытством, открыто и беззлобно.

Он походил на университетского преподавателя. Немолодой и седой, с интеллигентным лицом, бородой клинышком. Образ дополнял опрятный, в крупную коричневую клетку, но безнадежно вышедший из моды костюм да толстые роговые очки. И лишь где-то за их стеклами, в глубине зрачков, затаились проблески, что бывают у человека, способного пожертвовать чем угодно ради утоления жажды знаний.

Оба, и Триса и Дакейн, расположились у дальней стены, на приличном расстоянии. А прямо передо мной на лучших местах восседало семейство Нолана.

Дядя – худощавый высокий старик с неприятным лицом и кустистыми бровями, под коими осколками грязного льда тускло поблескивали чуть косящие глаза. С виду спокоен, но судя по крепко сжатым губам и прямой спине – в ярости. Рядом с ним ерзала на стуле тетя – похожая на швабру пожилая женщина с узким ртом и темным колючим взглядом. Эта контролировала себя хуже: то и дело порывалась что-то сказать, дышала тяжело, почти сопела.

Чуть позади дети. Милая стеснительная Рэйчил, подруга детства, смотрела то на меня, то на отца и с отчаянием заламывала руки. Разодетая как невеста пухлая Лиадан раскраснелась от праведного гнева и рвала ни в чем не повинный носовой платок от избытка чувств. Младший же Реган, еще подросток, лишь сонно хлопал глазами, явно не понимая, что происходит. От него тянуло сладковатым, а зрачки на свету уменьшались до размера едва заметной точки.

– Итак, – сухо произнес Нолан, неторопливо пригладил жидкие волосы и поправил запонки на рукавах расчетливым картинным движением, – сколько ты хочешь, Орм?

Что ж, предсказуемо. Дядя начал с того, в чем разбирался. С торга. Это с виду напудрен и прилизан, начищен до блеска, важен и величественен. А под слоем позолоты торгаш, выставляющий цену всему – будь то рыба или украшение, верность или честь.

Брат отца отличался честолюбием. Удачливый делец, сумевший многократно преумножить состояние благодаря уму и жестокости, хитрости и беспринципности. Имел дела с туату и дальними, Фир Болг, с властями и преступниками, священнослужителями и гностиками, хаживал в дома знатных и благородных, в тайные пещеры преступников. Но жаждал большего. Имени. Власти. Места в Совете Старших домов. Исчезновение отца стало для родственника подарком судьбы. А мать быстро поддалась на уговоры и позволила ему стать регентом. Насколько я знал, семейные предприятия разорились в течение пары лет и были куплены за бесценок подставными компаниями дяди. Торговый и военный флот тоже прикарманил через тех же подсадных покупателей. Ему оставалось лишь ждать, когда признают смерть Лира.

Но ждать пришлось очень долго. Так как на этот счет законы Олдуотера не отличаются здравомыслием. Традиции предписывают срок в пятнадцать лет в случае, когда смерть лорда никем не подтверждена. Ни гранд, ни Совет не вправе решать, кто будет обладать регалиями до тех пор, как-то ускорить процесс. Могут назначить управляющего. Но как только выйдет положенное время и будет определен наследник, цепь передается ему, а прочие остаются с носом.

Глупость? Возможно. Но дурацкие законы зачастую основаны на реальных прецедентах. И насколько я знал, данный не являлся исключением.

Обычай родился лет двести тому. Тогдашний верховный лорд пропал без вести во время войны с туату. Флагманскую субмарину подбили в бою, уцелевшие суда в панике отступили. Позже конфликт замяли и выбрали нового правителя из другой ветви того же рода, ведь искренне считали, что старый сгинул. Однако все изрядно удивились, когда бывший гранд вернулся спустя восемь лет и заявил право на престол. Оказалось, туату взяли тонущий корабль на абордаж, уцелевших членов команды, не разбираясь, отправили на рудники. И лишь спустя годы правителю удалось выбраться из заточения.

И тогда завертелось. Так как новый лорд успел насолить тем, кто сидел у кормового мешка при старом. Кого-то обидел, кому-то не обеспечил положенных почестей. И те быстренько под лозунгом возврата законной власти развязали гражданскую войну. Крови пролилось столько, что многие конфликты и до и после меркли на фоне этого.

Старый лорд, к слову, трагически погиб в бою при осаде Лимерика, одного из городов Олдуотера. Восстание, соответственно, провалилось, и страсти немного поулеглись. Однако Совет сделал соответствующие выводы и протащил через голосование новую поправку к закону о наследовании.