Когда наступит прошлый год - [5]

– Но я считаю их живыми, мистер Эккерман, – с достоинством ответил Химмель. – Пусть они хуже и не могут управлять кораблем в космосе. Это не значит, что такие существа не имеют права прожить свою скромную жизнь. Я выпускаю их. Тележки катаются, как мне думается, лет шесть, может, и больше, то есть вполне достаточно. Они получают то, на что имеют право.

– Если старик об этом узнает… – начал Джонас, повернувшись к Эрику.

– Мистер Вирджил Эккерман об этом знает и одобряет, – сообщил Химмель и тут же поправился: – То есть он мне это разрешает, зная, что я возмещаю фирме расходы. Тележки я собираю ночью, в свободное время. У меня дома есть конвейер, конечно, очень простой, но мне хватает. Я работаю где-то до часу ночи, – добавил он.

– Что они делают после того, как их выпустили? – спросил Эрик. – Просто катаются по городу?

– А бог его знает.

Видно было, что этот вопрос Химмеля не интересует. Он занимался своим делом, собирал тележки и подключал к ним «Ленивых Рыжих Собак» так, чтобы те могли функционировать. Похоже, этот чудак был прав. Не мог же он сопровождать каждую тележку, оберегать ее от опасностей, подстерегающих в городе.

– Ты настоящий мастер своего дела, – подытожил Эрик, сам не зная, смешно ему, противно или еще что. Он знал лишь одно. На него это не произвело особого впечатления. Все предприятие казалось ему странным и глупым, абсурдом чистой воды.

«Химмель неустанно трудится здесь и дома, заботясь о том, чтобы фабричный брак нашел свое место под солнцем… Чего еще можно ожидать? Все это происходит, когда остальное человечество сражается с другим безумием, куда большим, – всеобщим абсурдом бессмысленной войны. На подобном фоне деятельность Химмеля выглядит не столь уж идиотской. Такое уж наступило время. Безумие висит в воздухе, начиная с Моля и заканчивая этим контролером качества, явно страдающим некими клиническими нарушениями психики».

– Совсем тронулся, – заметил Эрик, идя по коридору вместе с Джонасом Эккерманом.

– Само собой, – ответил тот и пренебрежительно махнул. – Зато у него есть возможность получше узнать старика Вирджила, который терпимо к этому относится, притом наверняка не из-за прибыли. Дело в чем-то другом. В общем, я даже рад. Вирджил мне казался куда более жестоким. Я бы скорее ожидал, что он вышвырнет этого несчастного кретина, отправит его вместе с каторжниками на Лилистар. Не желал бы ему такой судьбы. Химмелю еще повезло.

– Как, по-твоему, все это закончится? – спросил Эрик. – Думаешь, Моль подпишет сепаратный договор с ригами и вытащит нас из этой задницы, предоставив лилистарцев самим себе? Впрочем, они вполне это заслужили.

– Он не может так поступить, – категорично заявил Джонас. – Иначе тайная полиция Френекси доберется до него на Земле и превратит в котлету. Его вышвырнут с поста и заменят кем-нибудь по-настоящему воинственным. Кем-то, кому нравится воевать.

– Но ведь это невозможно, – сказал Эрик. – Он наш командующий, а не их.

Однако он знал, что Джонас прав, независимо от соображений юридического характера. Его собеседник просто реалистично оценивал союзника в свете имеющихся фактов.

– Больше всего шансов нам дает поражение, – заявил тот. – Медленное, неизбежное, такое как сейчас. – Он понизил голос до хриплого шепота. – Не люблю пораженческих разговоров, но…

– Выкладывай.

– Эрик, это единственный выход, даже если нас ждет столетняя оккупация ригов в наказание за то, что выбрали не того союзника не в той войне и не в то время. Что ни говори, это первая наша достойная попытка межпланетного милитаризма. Так чем же именно мы занялись? Вернее, не мы, а Моль?

Джонас поморщился.

– Но ведь это мы его выбрали, – напомнил Эрик, который полагал, что в конечном счете ответственность падала на них.

Неожиданно к ним приблизился невысокий, иссушенный и почти невесомый человек, похожий на древесный лист, который воскликнул резким пискливым голосом:

– Джонас, и ты тоже, Свитсент! Пора отправляться на экскурсию в Ваш-тридцать пять.

В словах Вирджила Эккермана звучало легкое раздражение. Его голос чем-то напоминал щебет птичьей мамаши над птенцами. Престарелый босс корпорации почти превратился в гермафродита, мужчину и женщину, соединенных в одном существе, лишенном плоти и соков, но все еще живом.

2

Вирджил Эккерман открыл старинную пустую пачку из-под «Кэмела», сплющил ее в руке и спросил:

– Бах, трах, стук или треск? Что выбираешь, Свитсент?

– Стук, – ответил Эрик.

Старик посмотрел на след, заметный на внутренней стороне клееного дна пачки, ставшей теперь плоской.

– Трах. Придется мне стукнуть тебя по плечу тридцать два раза.

Вирджил с веселой улыбкой символически похлопал Эрика по плечу и блеснул искусственными зубами из слоновой кости.

– Я вовсе не хотел тебя обидеть, доктор. Мне ведь в любой момент может потребоваться новая печень. Вчера вечером я лег в постель и мучился часа два. Кажется, всему виной токсемия, хотя ты должен еще это проверить. Я даже пошевелиться не мог, чувствовал себя как бревно.

– Во сколько вы легли и что делали? – спросил Свитсент.

– Ну… знаешь, доктор, там была одна девушка.

Вирджил шаловливо улыбнулся Харви, Джонасу, Ральфу и Филлис Эккерманам, членам семьи, сидевшим вокруг него в плавно сужавшейся носовой части межпланетного корабля, мчавшегося с Земли к Ваш-35, построенному на Марсе.