Когда налетает алая буря, или История того, как благовоспитанная девушка постигает свою природу - [4]

- Кровь?..

Он посмотрел на меня искрящимися глазами.

- Кровь вас пугает? Вы падаете при виде крови в обморок, как пай-девочка? Думаю, что нет. - Он быстро откусил кусок от своего персика. - Вы когда-нибудь видели, как умирают люди? Они истекали кровью? Вы отводили глаза? Нет. Вижу, что нет. Вас это завораживало больше, чем положено женщине. Вам нравятся военные мундиры, опасность, солдаты, но больше всего, мисс Вентворт, вам нравится алость. Читая об этой войне в газетах, вы и дальше будете притворяться, будто вы в ужасе, и повторять "как ужасно!", вновь и вновь поглядывая на снимки кровопролития и внушая себе, что не понимаете, почему ваше сердце бьется так бурно? Скажете ли вы: я никогда не стану настолько живой, чтобы пить кровь? Или вы познаете себя и обрадуетесь, когда налетит алая буря? - Он постучал пальцем по моей тарелке с персиками. - Стать тем, что вы есть, мисс Вентворт, много проще, чем надкусить персик, и гораздо, гораздо приятнее.

- Мне бы хотелось иметь власть - а кто этого не хочет? Но таким способом?.. - Он был прав: я была заворожена, и на следующий день вернулась на то место, и была разочарована, что кровь оказалась смытой. Это нелепо: вы либо хотите насмешить меня, либо пробудить во мне отвращение. Вы иронизируете надо мной.

- Испейте моей крови, - сказал он. - Дайте мне испить вашей. Немножко смелости, немножко любопытства. Переспите со мной - последнее не обязательно, но очень увлекательно. А потом - распахнутые горизонты и большая власть, мисс Вентворт.

Я сглотнула.

- Вы просто хотите сделать меня своей жертвой.

- Если вы смотрите на это таким образом, то и станете моей жертвой. Я хочу дать вам жизнь, потому что вы можете ее взять, и это меня развлечет. Но вы себя недооцениваете. Разве вы моя жертва? - На мгновение ветер разгладил на воде напротив отеля большой овал, и благодаря какой-то игре света вода в нем стала алой. - Видите, мисс Вентворт? Еще один из моих фокусов.

- Нет. Я часто вижу на воде такой свет.

- Но это не всякому дано.

- Значит, я ничего не вижу.

Возле его тарелки лежал фруктовый ножичек. Он взял его и располосовал себе ладонь. Когда потекла кровь, он сложил руку в горсть и поднес ее к моим губам.

- Кровь - это маленькое море, маленькое красное море, вода, над которой мне больше всего нравится властвовать. Я помешиваю ее, мисс Вентворт, я пью ее, я живу. - Он обмакнул палец правой руки в кровь, а потом прижал его к вене на моей руке. - Я понимаю ее вкус, я могу заставить ее течь приливной волной. Мисс Вентворт, я могу заставить ваше сердце биться, пока вы не закричите, чтобы я перестал. Хотите понимать кровь, хотите попробовать кровь, хотите наполнить ею рот - солоноватой, сладкой, невыносимой кровью? Хотите власти, которую дает кровь? Ну, конечно, хотите. Страстно хотите.

Он взял меня за запястье, он притянул меня к себе. Он смотрел на меня своим настойчивым взглядом дикого зверя и ждал, держа в горсти свою кровь. Я знала, что еще могу вырваться от него и вернуться к тете Милдред и Лэтропам. Они ведь понятия не имеют ни о том, что я уходила, ни о чудовищных вещах, которые мне нашептывались. Я смогу сесть между ними, прихлебывать чай и слушать оркестр до скончания моих дней. И для меня не будет никаких вампиров.

Кровь, запекшаяся по краям ладони, все еще текла и текла из пореза. Она была ярко-ярко-алой. Я нагнулась и прикоснулась языком к ранке. Кровь была солоноватой, близкой-близкой, крепкой, и вкус ее был вкусом моего желания.

Белая яхта была отделана роскошно. Салон, несколько кают. Мы вышли далеко в море. Граф Зохари для соблюдения приличий пригласил Лэтропов и мою тетю. На палубе мистер Лэтроп, веснушчатый, в белом костюме, забрасывал блесну на пеламиду и беседовал с графом Зохари. Я слышала "Витте", "Сахалин", "репарации". Вечером предстояла важная встреча полномочных представителей. Тетя Милдред и миссис Лэтроп сплетничали и играли в вист, а вышивальная игла Люсиллы Лэтроп усердно мелькала над кремово-белыми ярдами канвы. Я принялась было за новое ришелье, но отложила его и стояла на носу, ощущая в своем теле морскую зыбь, длинные медлительные волны. В конечном счете я полагала, что граф Зохари просто соблазнит меня, но мне было все равно. Я глотнула его крови, теперь он выпьет мою.

Под тентом матросы сервировали обед, захваченный из отеля. Устрицы "Рокфеллер", грибной суп-пюре с булочками "паркер-хаус", жареная лососина, заячье рагу, перечные клецки, тоненькие засахаренные морковки, кукурузные початки, огуречный салат и бостонский латук, летняя тыква. На десерт миндальные пирожные, кремовый кофейный торт и мороженое нескольких сортов. И вино, а к десерту коньяк и черная бутылка шампанского. Я поковыряла шпинат на моих устрицах, но вино пила с жадностью. В послеобеденной тиши яхта чуть покачивалась на спокойной воде, Матросы спустились в кубрик.

Первым уснул мистер Лэтроп, прикрыв носовым платком багровое лицо; затем Люсилла Лэтроп начала негромко похрапывать в шезлонге под тентом со сбившейся в ком вышивкой на коленях. Удочка мистера Лэтропа свисала из его безжизненной руки. Я смотала леску и положила удочку на палубу; в дневной тиши гудение лески казалось даже громче шума теперь молчащих машин. Карты тети Милдред легли к ней на колени. Глаз она не закрыла, но когда я встала перед ней, она словно бы смотрела сквозь меня. Только миссис Лэтроп все еще медленно раскладывала свои карты на зеленой бязи столика между ней и моей тетей, будто гадая.