Когда мы упали - [56]

Сжимая в руках белый бумажный пакет с мамиными лекарствами, я взглянул на Лекси. Когда она заметила, как ошеломляюще дерьмово выглядело место, где я провел детские годы, ее зеленые глаза расширились от ужаса.

Над нами прогремел раскат грома, словно бомба упала на землю. Лекси подпрыгнула, у нее перехватило дыхание. Девушка изо всех сил цеплялась за руль побелевшими костяшками пальцев.

А я испытывал лишь жгучий стыд от того, что ей довелось увидеть. Бок о бок здесь стояли убогие ржавые фургоны. Среди них встречались и потрепанные грузовики, и даже старые неутомимые маслкары[37] из шестидесятых годов, поставленные на бетонные блоки. А чтобы дополнить картину мрачного рая, повсюду на усыпанной гравием земле валялись использованные иглы, шприцы и пустые банки из-под пива. Некоторые из них плавали в мутных ручьях, что теперь текли через парк. Это место являло собой настоящую гребаную дыру. И я проклинал себя за то, что позволил Лекси даже приблизиться к этим богом забытым трущобам.

Прочистив горло, я проговорил:

– Поверни направо. Там в конце стоит старый трейлер кремового цвета с номером двадцать три.

Лекси нервно взглянула на меня, и я вновь принялся осматривать окрестности в поисках каких-либо следов членов банды. Мне хотелось увезти отсюда Лекси прежде, чем Аксель или Джио высунут мерзкие головы и поймут, что она здесь. Это только принесло бы неприятности. Я не сомневался, что Аксель уже рассказал Джио о маленькой студентке-готке, которая видела его торгующим в кампусе. О крысе, которую вызвал на допрос декан. Аксель никогда долго не скрывал от Джио жизненно важную информацию.

Обычно оживленный восточный сектор сейчас казался пустынным. По крайней мере, снаружи. Кое-где в разбитых окнах трейлеров подергивались занавески. Люди нервно оглядывали окрестности. Обычное дело после перестрелки с Королями. По мере приближения к дому, где прошло мое детство, сердце все сильнее колотилось в груди. Но, как и везде, там было тихо и спокойно.

– Останови здесь, – велел я Лекси, и она припарковалась возле трейлера. Машины Акселя у входа не было.

«Grazie a Dio!»[38]

Когда двигатель заглох и дворники прекратили работать, небеса разверзлись, и по металлическому корпусу машины забарабанил дождь. И тут же в памяти всплыли картины из прошлого. В детстве мне нравилось сидеть в машине, когда начиналась гроза. Лет в шесть я услышал от кого-то, что машина во время бури – самое безопасное место. Кажется, шины являются изолятором от молний. Так что, даже если и ударит поблизости, находящийся внутри останется в безопасности.

Всякий раз, как в детстве мне становилось страшно – потому что у Холмчих плохо шли дела, или из-за пьяниц, слонявшихся по парку и кричащих во всю глотку злобные ругательства, или по причине выстрелов, раздававшихся из проезжающих мимо машин, – я забирался на заднее сиденье старого отцовского «Шевроле» без мотора, сворачивался калачиком и, закрывая глаза, чтобы заглушить боль, слушал стук дождя по крыше.

Странно было вернуться сюда в начале очередной бури, да еще и вместе с Лексингтон Харт… С моей маленькой эмо-эльфийкой.

«С МОЕЙ эмо-эльфийкой?»

– Пойдем? Или ты собрался сидеть здесь всю ночь? – вдруг спросила Лекси, вырывая из воспоминаний, и я попытался оправиться от изумления, ведь уже начал считать девушку своей. Когда она пыталась шутить, голос немного дрожал, лишь усиливая желание ее защитить.

– Да, – ответил я и взглянул на сидевшую в водительском кресле Лекси. Она почти прижалась лицом к стеклу на дверце машины и, спрятав ладони в рукава свитера, нервно грызла ноготь большого пальца. – Уезжай, эльфенок. Обратно я сам доберусь, – сказал я ей.

Лекси резко повернулась ко мне и нахмурилась.

– Нет, я подожду тебя. Надеюсь, ты уже заметил, что прямо над нами разразилась адская буря.

Услышав сарказм в ее голосе, я лишь вздохнул. Открыл дверцу машины и вылез, а потом склонился над сиденьем и проговорил:

– Эльфенок, выходи из машины. Внутри ты будешь в большей безопасности. Здесь же… – Я замолчал, лишь кивнул головой в сторону парка. Пусть строит собственные догадки о том, что я пытался сказать.

Повернувшись к входной двери трейлера, я услышал за спиной ее торопливые шаги и хмыкнул. Лекси время не теряла. Может, минуту назад она и вела себя сдержанно и даже язвила. Но, стоило ей остаться одной, как все это тут же исчезло.

Не успел я протянуть руку к ручке, дверь уже резко распахнулась. На пороге возник Леви. Широко раскрытыми глазами он оглядел пустой трейлерный парк и резко махнул мне рукой, приглашая внутрь.

У меня тут же волосы встали дыбом. Малыш был чертовски напуган.

– Лев, – сухо произнес я, протискиваясь мимо него через дверь. А взглянув на лицо брата, застыл. – Ты что, мать твою, издеваешься? – выпалил я, и в голосе прозвучало больше жара, чем в самом аду.

На левой щеке брата красовалась свежая стидда – маленькая черная сицилийская звезда Холмчих из «Западных холмов». У всех Холмчих имелись сицилийские корни. И стидда являлась данью уважения к Стиддари. Ветви сицилийской мафии.

Схватив Леви за рубашку, я притянул его к себе и спросил: