Когда листья станут золотыми - [84]

— Нет, дело не в машине времени, — Коля покачал головой. — Дело в тебе. Ведь не каждый, кто может путешествовать, рассуждает так, как ты.

— Ты не… не…

— Не забухаю ли опять? Обещать ничего не могу. Но постараюсь.

— Я нашла твое стихотворение, — сказала Алиса. — Это ведь ты писал на закладке? И почему не показал?

Он слегка смутился.

— А, это ерунда. Я просто забыл. То есть, может, показал бы, но ты в тот день как раз пришла с Павлом, а потом случая не было, а потом…

Дверь отворилась, и вошел Ричард.

— Ну, все готово. Пойдем?

— Коля, линза, — напомнила Алиса.

Герасимов отвернулся к окну, вынул линзу и зажал в кулаке.

— Покажи.

Он помотал головой.

— Нет, я же уже решил. Я даже смотреть не хочу. Отдам потом.

— Куртку надень, — напомнил Ричард.

— Жарковато будет, — Коля просто накинул куртку на одно плечо, подхватил небольшой рюкзак. — Правда, там сентябрь.

День, исполненный света и тихого летнего ликования, вступал в свои права. Утренняя свежесть сменилась размаривающей жарой. Роса высохла. Пышное, важное кучевое облако в синем небе сверкало на солнце так, что больно было смотреть. От лип шел еле уловимый сладкий медовый запах. Ноги путались в густой и высокой — почти по колено — траве.

Дойдя до середины поляны, Темпест остановился.

— Пора. Ну, дату, пункт назначения, причины переезда помнишь?

Коля ответить не успел — послышался шум приближающегося летательного аппарата. Пассажирский флаер со свистом пронесся над липами и стал опускаться на поляну. Когда до земли оставалось еще метра полтора, из двери на лужайку соскочил парень со встрепанными темно-каштановыми волосами, в белой тенниске и черных очках.

— Господи! — закричала Алиса. — И этот человек еще меня технике безопасности учит!

— Конечно, — Пашка, по инерции сделав несколько быстрых шагов, остановился рядом с ними. — Учить же всегда легче, чем соблюдать самому. Успел, все-таки успел. А ты тоже хорош, — обратился он к Коле. — Сбежать хотел? Один?

Тот пожал плечами.

— Я не скрывался вроде.

— Тебя из больницы отпустили? — спросила Алиса.

— Я не знаю, отпустили б или нет, поэтому на всякий случай не спрашивал, — бодро ответил Павел. — Все-таки они там ужасные перестраховщики. — Он снова обернулся к Герасимову. — Ты это… прости за тогда и не думай, что я сейчас прилетел, ну, чтобы… не знаю даже, как сказать… чтобы проконтролировать. Я хотел попрощаться лично.

— Я понимаю, — кивнул Коля.

Оба пожали друг другу руки. Алиса тоже протянула ладонь.

— Покажи Радугу. А вдруг? И вдруг ты передумаешь?

Герасимов секунду медлил, затем спустил с плеча рюкзак и, с силой размахнувшись, запустил линзу вдаль. Крохотное стеклышко блеснуло на солнце — быстро, так быстро, что цвета было не разобрать, — и исчезло среди высокой травы.

— Зачем?

— Извини, но я правда не хочу знать. Ну, потом найдешь. А я не хочу никаких искушений.

— Мне показалось, искорка фиолетовым сверкнула, — начала Алиса, но Коля довольно резко перебил:

— А мне показалось, красным. Теперь пока, хватит мне душу распиливать.

Алиса ничего не сказала. Только взгляд у нее, наверное, изменился — потому что Коля отвел глаза.

— Прости. Но только что толку в лишних словах, все равно нужных не подобрать. Просто спасибо. И не беспокойся обо мне. Все будет хорошо.

Ричард дотронулся до цепочки на шее. Пашка вскинул руку в прощальном жесте.

— И я думаю, все будет хорошо! Ну, пока! Не поминай лихом!

Легкий клочок облака закрыл солнце. Тень скользнула по поляне. Затем выглянувшие солнечные лучи осветили лужайку у Института, где они теперь стояли втроем.

— Все будет хорошо, — тихо сказала Алиса, глядя на распрямляющуюся траву.

— Алис, — Пашка сжал ее руку в своей. — Я думаю, теперь он со всем справится.

— Я с самого начала так думала.

— А ты плачешь все-таки?

Алиса вытерла глаз рукой, отворачиваясь.

— Не выдумывай, соринка в глаз попала. Просто посмотри на это, — она вынула из кармана закладку и протянула Павлу.

— Что это? Какой-то стишок.

— Не какой-то — его. Он его написал еще до нашего полета. Вконец опустившийся человек не сочинил бы такого.

Павел пробежал стихотворение глазами.

— Да, вполне неплохо. Рич, послушай и ты. Я вслух.

В восемь лет за Солнце улететь —

Улыбнуться. Дело лишь за малым —

Лет на десять срочно повзрослеть,

Облачить улыбку в интегралы.

Повзрослел. Всё врозь и невпопад,

И фальшивит злыми голосами…

До звезды — один короткий взгляд,

А идти — окольными путями.

Пусть дорога не пряма как луч.

Я не спорю с замыслом Природы:

Есть свобода — есть отвесность круч

Как наказ про стоимость свободы.

Принимаю неизбежность гроз.

Но не верю, что Пространство хочет,

Чтобы мы от взрывов или слёз

Просыпались посредине ночи;

Что оно на нашей стороне,

Когда мы перелинявшим стадом

По нему скользим, как по стене,

Всё видавшим и уставшим взглядом;

Что по плану Вышних Игроков

Шар земной — на полдороге к лузе,

Что любовь и та — лишь пот и кровь.

Кровь и пот — и никаких иллюзий…

Слава Богу, всё наоборот.

Колесит по-своему планета.

Там, куда она нас увезёт —

Восемь лет, каникулы и лето.[3]

— Каникулы и лето, — повторила Алиса. — Каникулы к концу подходят, а я про диплом не вспоминала. И браслет накрылся во время Прыжка.