Когда листья станут золотыми - [80]

— Вот и настали лучшие времена! — громогласно объявил, кое-как втиснувшись тушей в неширокую дверь, Весельчак. В толстой лапище он сжимал ту самую бутылку с катера, почти скрытую огромной ладонью. — Отличный сорт, между прочим. Тут и стаканчики есть.

— Это зачем? — спросил Коля.

— Как зачем? — удивился толстяк. — Надо же победу отпраздновать. Этот не пьет со мной, здоровье бережет и хочет ясную голову сохранить. А одному бухать — последнее дело. Ты ж сам говорил, что не дурак выпить, так что давай на брудершафт! — он кивнул на стаканы, в которые уже успел разлить темную прозрачную жидкость. — Или к вину не привык?

— Я даже к техническому спирту привык, — сказал Коля мрачно.

— А-а, ну, такой экзотики не пробовал, а это получше будет, — Весельчак единым махом опрокинул в себя стакан. — Давай, налетай.

Коля поднял холодный стакан, поднес к губам. Помимо узнаваемого запаха алкоголя, вино пахло какими-то незнакомыми сладкими фруктами и, наверное, было и впрямь неплохим. Пригубил немного и поставил стакан обратно на стол.

— Чего, все еще дуешься? — обиженно спросил толстяк.

— Нет. Просто я бросил.

— Чего бросил?

— Пить. Совсем.

— Ну и дурак, — резюмировал Весельчак, — все равно сорвешься рано или поздно, а сейчас мне больше достанется. — Он мгновенно осушил и Колин стакан, забыв о благих намерениях не надираться в одиночку. — Ну, хоть просто посиди со мной за компанию. Слушай, ты правда не испугался, когда с той тростиночкой на меня в рубке попер?

— Испугался.

— Да? — переспросил толстяк.

— Честно, честно испугался.

— А почему тогда полез?

— Потому что надеялся, что до рукоприкладства не дойдет.

— Нет, — толстяк быстро хмелел, — точно испугался?

— Точно, точно, — ответил Коля с естественным раздражением человека, которому в третий раз задают один и тот же вопрос. — Отстань.

— Да я отстал… Допиваю вот, эх, хорошо, да мало. Зря ты отказался. Выпил бы да забыл обо всем на свете. Слышь, а может, правда, с нами рванешь? Нам люди нужны. А Алиса, — толстяк мотнул головой в сторону двери, — она, конечно, девочка красивая, только скажу я тебе, с этим Пашкой у них все серьезно с две тысячи лохматого года. Ты, может, и был ей интересен, пока убогий был, с убогими она носится, как дурень с писаной торбой. А на ноги если встанешь — все, братец, крутись, как хочешь. Ну, думай. У нас жизнь интереснее, чем может показаться.

Весельчак стал было рассказывать, насколько у них интересная жизнь, но после очередного стакана язык у него начал заплетаться. Связной истории не получилось.

— Ну вот, — в дверях появился Крыс, — не удержался, скотина тупая, а мы еще без корабля. Как я тебя на выход потащу?

— Да не занудствуй, дойду, — Весельчак поднялся, пошатываясь. — Мы тут посидели душевно, ты-то вечно чем-то недоволен. Что, уже Палапутра? Тогда пошли на катер. Топливом поделился?

Тут толстяка сильно качнуло и он едва не упал. Крыс поглядел на Колю почти умоляюще — и тот понял без слов, подхватил Весельчака под руку с другой стороны. Вдвоем они кое-как транспортировали нетвердо держащегося на ногах огромного пирата до катера.

— Еще когда-нибудь нажрешься до состояния нестояния, я тебя точно брошу на месте — и выпутывайся сам, — выговаривал Крыс уже в грузовом отсеке. — Ты бы разок попробовал самого себя тащить.

— Да все ж в порядке, — беспечно ответил толстяк. — Дошли. И соображаю я нормально.

— С учетом того, что ты никогда нормально не соображаешь, возможно.

Толстяк задержался на мгновение у входа в катер.

— А может, ты и вправду с нами? — обратился он к Коле. — Нет? Э, что-то все вокруг зануды. Ну, как знаешь. Пока, — он икнул и исчез внутри.

И тут обернулся Крыс. В руке он держал бластер. При виде почти упершегося в грудь дула у Коли мелькнула только одна мысль: успеет ли он крикнуть, чтобы Алиса заблокировала двери. Но тут худой пират опустил бластер вниз.

— Алисочка все же такая наивная и доверчивая девочка, — сказал он с усмешкой. — Думала, что я поверю в ерунду с парализатором. А сейчас и вовсе утратила всякую бдительность. Но она в одном не ошиблась: у нее есть защита круче любого оружия — кто-кто, а я никогда не причиню ей вреда. Как бы она мне ни надоедала, ни появлялась в неожиданные моменты, ни срывала мои планы — без нее мир будет скучнее. И вообще, последние события показали, что я был прав. А вот тебя, — ухмылка худого пирата стала шире, — я щадить не обещал.

Теперь дуло бластера снова смотрело Коле в грудь.

— А знаешь, почему я все-таки не стреляю?

— Потому, что мне пофиг, выстрелишь ты или нет, — ответил Коля первое, пришедшее в голову.

Крыс опустил бластер.

— Надо же, считай, угадал. Действительно, когда пофиг, неинтересно.

Он, все еще держа бластер перед собой, влез в катер следом за толстяком.

— Не прощаюсь, жизнь длинная. А теперь выйди и нажми на черную кнопку слева от входа. Она открывает грузовой люк.

Алиса вышла из медкаюты и столкнулась с Колей.

— Ты… А где наши злейшие друзья?

— Отчалили. Мы долетели до конечной точки назначения. С тобой они не попрощались, невежливо, конечно. Как Павел?

— Лучше. Но зрение вернется только на Земле. Сейчас свяжусь с портом, с заправкой, и полетим домой. Наверняка еще и про нашу парочку что-нибудь узнаю. Впрочем, они заслужили небольшую амнистию. А вот сейчас хочешь поглядеть на Палапутру из космоса?