Когда лето приходит в ноябре - [2]

Уверившись в том, что забеременеть ей так и не удастся, Лидия Михайловна приняла внезапную задержку за неизбежный момент своего женского увядания. Смирившись с тем, что у нее начался климакс, она даже не обратила внимания на растущий живот, пока как-то раз у нее не случились болезненные колики. Игорь Сергеевич решил не дожидаться скорой и сам отвез жену в больницу.

— Какой месяц? — сходу спросил дежурный врач.

— Что, простите? — недоуменно вопросил Игорь Сергеевич.

— Какой срок у вашей жены? Похоже на шестой месяц…

Колики оказались реакцией на острую курицу, с ребенком все было в полном порядке, а будущие родители оказались перед фактом, что через три с лишним месяца у них появится сын.

Сергея растили в любви, но взрослой, осознанной. Его и не баловали, и не ограничивали в желаниях. Каждое недопонимание решалось разговором с изложением всех фактов «за» и «против». И если сначала в подобных спорах победа всегда оставалась за родителями, то с подросткового возраста их счет почти сравнялся, а чуть позже перевес и вовсе оказался на стороне сына. Именно такой разумный подход к воспитанию ребенка вкупе с родительскими генами сделали из Сергея достойного продолжателя интеллигентской семьи Гриневых. Если пару десятилетий назад их фамилия была известна в городе в научных и образовательных кругах, то теперь все чаще ассоциировалась с медициной.

Сергею потребовалось пятнадцать минут, пять из которых ждал такси, чтобы добраться до больницы. Там он переоделся, тщательно вымыл руки, убрал копну непослушных темных волос под медицинскую шапочку, надел маску и перчатки и зашел в операционную. Стоило ему переступить порог, как сразу донесся «запах» пациента. Каждый человек, оказавшийся на его столе, «пах» по-своему. И именно этот «запах» позволял Сергею определить, что это за человек, настолько серьезна его болезнь, возможно ли его спасти. Когда, будучи простым ассистентом, Сергей рассказал об этом своем качестве Ожегову, тот прищурился, довольно посмотрел на него и похлопал по плечу:

— У каждого хорошего врача есть дар, но не всякий этот дар ощущает так, как ты. Ты в прямом смысле чувствуешь пациентов. Учись разбираться в этих, как ты выразился, «запахах».

Ему сказали, что пациентка — молодая девушка, но Сергей мог поклясться, что чувствует детский «запах». Это было что-то тягучее и сливочное, как сгущенное молоко, но в тоже время отдавало перечной горчинкой, какая присутствует всегда, если смерть рядом. Сергей взглянул на операционный стол и тяжело сглотнул. Ситуация действительно критическая, нельзя было терять ни минуты, и он, моментально собравшись, приступил к операции.

За те несколько часов, что он орудовал скальпелем, зажимал, вскрывал, удалял, зашивал, Сергей ни разу не посмотрел на лицо пациентки. Все, что ему было нужно, оказалось сосредоточенным в красном месиве органов, и ему думалось чем-то неприличным в такой момент разглядывать ее лицо.

Удар машины пришелся на живот. Скорость была огромной, травмы — серьезными. Девушку откинуло на тротуар, и только чудом она осталась жива. Сергей, как и его родители, был атеистом, но, глядя на кардиограмму сердцебиения пациентки, мог поверить в божеский промысел. Хотя говорить о том, что ее жизни ничего не угрожает, было слишком рано.

За тринадцать лет практики Сергей так и не научился спокойно принимать гибель своих пациентов, но в этот раз тревога за девушку была иной: словно перед ним лежала не незнакомка, а родной и близкий человек. От одной мысли, что ее жизнь все еще под угрозой, Сергей почувствовал самый настоящий страх. В этот момент он позволил себе впервые посмотреть на ее лицо. Она была молодой, совсем еще девчонкой. Худое бледное лицо, высокий лоб с красной ссадиной с левой стороны, впалые щеки с острыми скулами, тонкие обескровленные губы и маленький треугольный подбородок. У нее были необычайно длинные ресницы. «Наверняка наклеенные», — подумал Сергей и тут же ощутил укол вины за то, что позволил себе подобные мысли в такой момент. Девушку нельзя было назвать красавицей, даже хорошенькой с трудом, но в сердце Сергея что-то кольнуло. В конце концов у каждого свой идеал, даже если он далек от журнальных картинок, и свой Сергей только что узрел. Спасти эту девушку означало для Сергея спасти себя. Он понимал, что если потеряет ее, то этого точно не простит себе: ее жизнь в его руках… может, немного в руках Господа, но в него же Сергей не верил.

Он снова перевел взгляд на «поле битвы» — измученное девичье тело, оценил результат работы и устало выдохнул:

— Зашиваем.

Весь следующий день незнакомка находилась между небом и землей, и Сергей не находил себе места. Он, как и должен был, отправился после операции домой. На этот раз обошелся без алкоголя и сразу же уснул мертвецким сном.

Спустя несколько часов полного беспамятства он проснулся, принял душ, чисто выбрился, надел свежую одежду и вновь отправился в больницу.

— Сергей Игоревич, вы? — удивленно спросила старшая медсестра, когда он вошел в ординаторскую.

— Что вас так удивляет, Екатерина Павловна?

— У вас же на сегодня нет операций…