Когда льду жарко… - [13]

Каждый из хоккеистов всегда помнит о том, что он представляет на ледяном поле не самого себя, а свою страну, наш советский спорт. Очень важно - каждой клеточкой своего мозга сознавать это. Помнить, что у тебя миллионы болельщиков. Что по тебе, по твоему выступлению судят о твоей Родине, твоем народе.

Когда после памятных матчей с профессионалами из НХЛ в 1972 году я ознакомился с книгой тренера канадской сборной Гарри Синдена «Хоккейное откровение», то некоторые ее страницы действительно стали для меня подлинным откровением. Синден, к примеру, пишет, что в ходе встреч он никак не мог добиться порядка на своем «корабле». В Москве четыре хоккеиста из его команды попросту сбежали домой. «Они выпрыгнули за борт, словно крысы, которые не хотят потонуть вместе с кораблем»,- не стесняется в выражениях Синден. И дальше: «Эти парни пожелали уйти прежде, чем закатится звезда канадского хоккея. Я бы очень хотел, чтобы они возвращались в Канаду пешком. Остальные игроки вволю посмеялись над ними. Ведь все деньги, которые мы получим за матчи, пойдут в общий котел и затем будут разделены между хоккеистами…»

Это очень показательное откровение. Я не сомневаюсь в том, что профессионалы тоже были патриотами, но все же превыше всего для них оставался доллар.

Или вспомните самый первый матч с профессионалами- 2 сентября 1972 года в Монреале. Нас тогда неприятно поразило, что команды ушли с площадки без принятых в любительском хоккее рукопожатий. Мы сначала обиделись, но потом узнали, что канадцы после финального свистка не приветствуют друг друга.

- Если я выиграл, то, значит, лишил соперника его долларов - зачем же он станет пожимать мне руку,- так объяснил нам Фил Эспозито.

Впрочем, встречи с профессионалами - это очень интересная глава моей жизни, и у нас она еще впереди.

В Хельсинки, в часы отдыха, мы иногда заходили в наше посольство- посмотреть кинофильмы, получить почту. Кто-то из работников посольства перевел нам отрывок статьи из одной местной газеты: «Советская команда обречена, потому что ее тренеры целиком заняты борьбой за власть. Игроки поделили свои симпатии между двумя тренерами. Сторонники разных лагерей даже за обедом стараются сидеть подальше друг от друга. Сборная СССР представляет собой два агрессивных блока». Услышав все это, мы дружно расхохотались. Вот так ерунда! Интересно, откуда корреспонденты этой газеты черпали свою информацию? Высосали из пальца?

Следующий матч мы провели со шведами. Некоторая скованность в действиях команды еще чувствовалась, но дело явно шло на поправку. Победа за нами - 3:1. А хозяева льда - финны - неожиданно выиграли у чехословацких хоккеистов - 5:2. Наши акции сразу подскочили. Но, впрочем, сборная Суоми недолго праздновала победу. Вдруг, как гром с ясного неба, объявляют, что после встречи Финляндия - ЧССР у вратаря финнов Ветцеля обнаружена положительная реакция на допинг.

Поэтому результат этой игры аннулируется и победа со счетом 5:0 присуждается чехословацкой команде. Мы все были ошеломлены. Что же здесь происходит? Несколько дней назад за употребление эфедрина был дисквалифицирован шведский игрок Ульф Нильсон, и вот еще одна жертва допинга. Ветцель клялся и божился, что эфедрин он ни в каком виде не употреблял. Парень чуть не плакал. Мы видели его выступление по телевидению.

- Если эфедрин есть в бананах, которые я люблю, в конфетах или жевательной резинке, тогда я виноват,- говорил Ветцель.

Что я знаю о допинге? В сущности, очень мало. Ни мне, ни моим друзьям не доводилось употреблять это «зелье». Я знаю, что существует много средств, искусственно возбуждающих нервную систему, вызывающих на короткое время необыкновенный прилив сил. Среди них - эфедрин. Допинг может труса вдруг сделать храбрецом, слабого - сильным. Но расплата потом неминуема - апатия, упадок сил, тяжелые осложнения.

Нам доводилось играть против соперников, «подстегнутых» стимулятором,-их сразу отличаешь по слишком возбужденному виду, выпученным глазам. Меня много раз спрашивали, принимают ли допинг канадские профессионалы? Точно не знаю, но не исключено, что да. Там нет допингового контроля.

Разразившийся скандал внес в ход чемпионата большую нервозность. Полушутливые разговоры в команде: «А вдруг нам в молоко подбросят эфедрин?» Но шутки шутками, а я свой насморк ничем не лечил. Решил, что лучше вообще воздержаться от лекарств. Подальше от греха… Меня уже дважды подвергали допинг-контролю, причем интересно, что один раз после матча с поляками, когда в воротах стоял вовсе не я, а мой дублер Саша Сидельников. Ничего не поделаешь: жребий выбрал меня. После матчей и тренировок нас осаждали журналисты. Один репортер спросил меня:

- Скажите, мистер Третьяк, стали бы вы вратарем, доведись вам снова начать свою хоккейную карьеру?

- Подумал бы,- уклончиво сказал я. Не знаю, устроил ли журналиста такой ответ.

Несколько лет назад, когда я выступал за юношей, в нашей команде неожиданно заболел один форвард. Этo случилось накануне важных игр, а заменить его было некем. Тогда попросили меня, вратаря, надеть форму этого парня и сыграть на его месте и под его фамилией. В двух матчах я забил две шайбы. До сих пор я никому про это не рассказывал, но, думаю, теперь за давностью лет буду прощен. Мне тогда очень понравилось атаковать чужие ворота. Но захотел ли бы я всегда быть форвардом? Надо подумать…