Когда кончаются игры - [27]
— Я… — спохватывается она, замолкает, но начинает снова, решившись, как перед прыжком в холодную воду:
— Ты ведь никогда не любил? Если единственный повод — позволить себе слабость, это убить его потом, то… Не говори Хаски, но… Это очень заманчивая идея.
— Зачем ты мне в этом признаешься? — не понимает Кай. Гидра единственная в команде, с кем они почти одного роста. Самый высокий — коренастый Дроид. И все равно, даже девушка выше Кая на пару сантиметров.
— Потому что хочу, чтобы ты знал правду. А не быть для тебя правильной и на все готовой ради тебя… даже если так, я бы сделала это больше не для тебя, а…
— Я понял, — кивает Кай, потому что ему кажется, что ей сложно произносить это. В игру он уходит только чтобы не продолжать этот разговор.
И приходит в себя на холодном операционном столе. Пахнет даже не больницей — запах настолько стерильный, что кажется едким. Кай вздрагивает, когда на столик у его головы ставят поднос с железными инструментами. Ему кажется вдруг, что он пришел в себя в самом начале операции и надо как-то сказать об этом, и только тогда тело его ощущает, что рот заклеен. Более того — руки и ноги стянуты ремнями, как в фильме ужасов. И тогда Кай понимает, что никто и не собирается делать наркоз. Люди вокруг — двое в белых халатах, на одном из них, выбравшем скальпель из ассортимента инструментов, марлевая повязка, второй отвернулся к ящику с лекарствами.
— Что ж, — произносит хирург, и заглядывает Каю в глаза, но остается так же деловит, спокоен и собран. — Для начала что-нибудь безопасное для жизни. Начнем с левой руки, принеси новокаин.
У Королевы странные понятия о более удобных условиях для игры, и Кай почти обещает себе больше никогда к ней не ходить. Он зажмуривается, напрягает левую руку, пытаясь вытащить из захвата. Кай ожидает укола и сразу разреза, потому удивленно замирает, когда слышится выстрел. Операционный стол дергает резко, в сторону от хирурга, и тот валится на пол в месте, где раньше был Кай.
— Резать он собрался, — знакомым голосом ворчит медбрат, убирая пистолет за пояс брюк. — Своего капитана заведи и его режь, урод.
Над марлевой повязкой нереально голубые глаза Хаски.
— Ну как, пересрал? — освободив его, задорно спрашивает Хаски, передавая Каю одежду, похожую на военную форму, и пистолет поверх этого свертка. — Ты постоянно попадаешь в неприятности и не можешь сам из них выбраться. Куда тебе одному, вот правда? А?
Кай смотрит на него через плечо, застегивая пуговицы рубашки, но ничего не говорит. Остальные вещи — на операционном столе, и одевается Кай без спешки, непривычный к военной одежде.
— Когда тебе восемнадцать? — склонив голову на бок, спрашивает Хаски.
— Через три месяца, — холодно отвечает Кай, разбираясь с ремнем.
— Служить пойдешь?
— Сразу после института, — тем же тоном отзывается Кай. — Тебе ведь двадцать?
— Почти. Я уже отслужил, если ты про это. Ты готов, или это платье тебя полнит? — Хаски смеется, снова заслужив злой взгляд через плечо.
— Не готов. Мне нужно забрать мои вещи. Это очень важно.
— Господи… Что там у тебя? Особая пудра, которую ты ждал два месяца из Китая? — снова смех. Закончив одеваться, Кай разворачивается, напоследок захватив пистолет:
— Нет. Там Гидра, так что прекрати хохмить и помоги мне ее достать.
— Не вопрос. Но одно дело уйти отсюда тихо, выдав тебя за персонал и совсем другое — забрать твои вещи. Я просто на всякий случай уточню — будем убивать всех, кто нам попытается мешать?
— Конечно, — кивает Кай, и улыбка Хаски становится хищным оскалом:
— Вот это по мне, это мне больше нравится.
Хаски блокирует процедурную, оставив гореть на ее дверях красным сообщение о том, что идет операция и вход запрещен. Не только эта комната стерильна, весь мир кругом как бы стерилен, значки появляются прямо на поверхностях, все вокруг словно покрыто экраном. Кай надевает респиратор, поднимает воротник. Сзади шеи у Хаски — считываемый штрих-код, у Кая в этом месте шея чистая, поэтому он идет, проскальзывая в двери за спиной Хаски, как бы зайцем.
— Я должен заранее предупредить, что не смогу превратиться, — не без сожаления говорит Хаски. На нем тоже респиратор, и для разговора его приходится снять, удерживая рукой. — У меня вместо руки протез железный. Во-первых, я буду трехлапой псиной, а во-вторых, мне его хирургическим путем пришивали. Сомневаюсь, что смогу впаять его обратно.
Кай собирается что-то ответить, обернувшись, но его в следующее мгновение сшибает с ног влево, и после Хаски уже запоздало слышит выстрел. Когда Хаски, нажав закрытие двери, оттаскивает Кая за поворот, по ним уже ведут беспорядочную пальбу. Пули отскакивают от пола и стен рикошетом, и когда между полом и стальной дверью остается несколько сантиметров, металлический куб останавливает закрытие и по полу стелется огонь, помещение наполняется отвратительным запахом горючего и паленой пластмассы. Кай пытается отдышаться, баюкая кровоточащую рану в плече.
И теперь уже, снова с опозданием, свет меняется на красный и включается сигнал тревоги.
— Хитрожопые соплежуи, — ругается Хаски. — Тебя нести или сам пойдешь? Отсюда уходить надо, пока дверь не вскрыли.
Для него это было развлечением, отдушиной от реального мира. Возможностью побыть чем-то большим, чем самим собой. Просто игра по чётким правилам: убей или умри. Где не было места настоящей смерти и реальной боли. Они шли вперед, ничего не страшась и ни о ком не переживая. Меняли вселенные и тела как перчатки, не задумываясь, что ради нового кона кому-то приходилось умирать. У него была своя команда, давно сплочённая, готовая пойти за капитаном и в огонь, и в воду. Преданные соратники и друзья.
Глейн не самый удачный вариант для Охотника на нечисть — ростом не вышел, сила не та, да и действовать старается по справедливости, а не по правилам. Но у Глейна нет выбора, либо продолжать, либо погибнуть в бою. И, честно говоря, никто и не думал, что он продержится долго, но с годами у Глейна все больше друзей среди нежити, и все меньше среди людей. Вот уже и легендарный Охотник Хеган пытается его убить при каждой встрече. И демоны зачастили в их мир, словно ищут кого-то…
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.