Когда деды были внуками - [20]

Шрифт
Интервал

Большой обвал был тогда. Не всех откопали и мертвых.

А сколько ребят на шахтах на «легкую дорожку» сбились, кабацкими завсегдатаями сделались. Этих не перечесть…

А хозяева шахт нарочно кабаков понастроили, чтобы выданные шахтерам за каторжный труд денежки к ним же обратно через кабак воротились.

Рассказывают страшную быль злые памятки, нагоняют страх на стариков… Но вот и другие памятки заговорили, им наперекор: «Не все же ребята на шахтах пропадают. Есть и такие, что „в люди“ выбились». Живут себе припеваючи, приоделись! Каким щеголем приезжал на побывку Васька Лаптев? В костюме, при часах! Да и отцу немалую толику в хозяйство преподнес!

А Егор, а Семен Завьяловы? Александров Петр?

Раньше, когда они за кусок хлеба батрачили, им только и звания было, что «Сенька» да «Сашка» — хоть у них у самих уже «Сеньки» да «Сашки» росли.

А как приехали те по-городскому одетые да с деньгами — так тот же лавочник «Семеном Палычем» и «Петром Василичем» величать их стал и первым с ручкой полез здороваться.

Отец жадно прислушивается к лепету добрых памяток: он оптимистичен от природы и охотно верит в лучшее.

Он перестает вздыхать, выпрямляется и встает из-за стола.

Встают и Савка с Петькой и облегченно вздыхают: минуты общего молчания показались им часами, и они рады, что оно кончается…

А отец уже говорит бабке:

— Ладно, мать! Поговорим-ка со сватом Акимом: он сам двенадцать лет шахтером был, что он скажет?

На другой день Савка слетал на другой конец деревни за сватом. Сват, узнав, в чем дело, явился тотчас же.

— Добро! Добро! — закричал он, едва переступив порог. — Хватит на отцовской печке греться, пробивай дорогу!

Он был «закоренелый шахтер», как его иногда шутя называл Ермолаич. Деревню он недолюбливал и шахту покинул не добровольно, а из-за увечья: глыбой раздробило ему правую руку. Рука не заживала долго, уехал домой, а дома в ту пору отец помер: так он и застрял в деревне.

И теперь он радовался рождению нового шахтера. Началось совместное обдумывание будущей жизни, Аким поучал отца:

— Перво-наперво отпиши землякам в Макеевку: принимают ли на работу? Всяко бывает: хозяин — барин. Хочет — примет, а хочет — выгонит. А ты, Елена Борисовна, пока что одежду ему приспосабливай: кацавейку, штаны ватные; чтобы наготове были: не поедет — дома сносит. Да не забудь мешок ему дать: спину прикрывать.

Долго и подробно обсуждали Савкину отправку; вместе составили письмо землякам, и Савка на следующее же утро отомчал его на станцию — пятнадцать верст туда да пятнадцать обратно. Ночь там переночевал.

Ответ пришел через две недели. Земляки писали: «Малого присылай. Чем можем — поможем. Однако за успех не ручаемся: увольняют шибко. Сами каждый день расчета опасаемся».

Весть, что Ермолаич отправляет сына на шахты, мгновенно облетела всю деревню и подтолкнула еще одного желающего: Андрейку — сына кулака Костылева. У того нужды в доме не было, да уж больно отец одолел жадностью да притеснением.

Отец Андрейке не перечил: сыновей у него и без Андрея хватает, а уедет — все, глядишь, десятку-другую когда пришлет. Так и нашелся Савке попутчик.

Справлять ребят решили, по совету свата Акима, тотчас же по окончании уборки: «Чтобы до холодов успели жизнь свою устроить, а то и замерзнуть недолго».

Тот же сват обещал выправить Савке удостоверение в волости.

— Годочков маленько не хватает, ну да не беда: за бутылку водки припишут…

И действительно, приписали: в удостоверении Савелий Сапронов числился семнадцатилетним.


Прощание

Быстро проходят последние дни уборки, и настает назначенный день отъезда. С раннего утра в хату начинают приходить провожающие — родные и соседи. Женщины держатся возле бабушки, мужчины обступают Савку. Каждый старается дать ему в дорогу какое-нибудь напутственное наставление, совет, предостережение. Савка смущен общим вниманием и тоскливо оглядывает углы родной избы. Среди взрослых бородатых людей его небольшая, хоть и коренастая фигурка выглядит совсем детской.

С Андреем у него назначена встреча на станции. Хоть Савкин конец деревни к станции ближе и идти тому мимо Савки, но заходить за Савкой Андрей не будет. Во-первых, потому что непристойно богачу заходить за бедняком, во-вторых, у Савки свои провожатые, а у Андрея свои. Те поедут на лошадях, а Савка со своими — пешком.

Поезд проходит через их станцию раз в сутки, ночью, задерживаясь на ней пять минут. Андрею на Лошади можно поехать к вечеру, вдоволь нагулявшись с гостями, а Савке надобно с утра: дорога длинная, трудная, грязь по колено.

Савка уже одет по-дорожному.

— Ну, пора собираться, — говорит сват Аким: он командует проводами.

Мужчины садятся на лавки у окон, женщины — на приступочке возле печки: перед отъездом всем полагается присесть. Мужчины молчат, хмуро глядя в пол: думают, верно, о нужде, которая гонит их детей из дому за куском хлеба. О ней же, владычице, думают и бабы, утирая глаза. Посидели минуты две, встали.

Бабушка подала внуку холщовый мешочек с сухарями и десятком печеных яиц и припала к его голове.

На этот раз она плакала вволю, не сдерживая слез. Знала, что прощается с внуком навсегда: об этом без слов говорили ее годы. Понимал это и Савка. И тоже плакал, не отирая слез и не отстраняясь от бабушкиных прощальных крестов, как это сделал бы в обычное время, стесняясь присутствующих.


Еще от автора Надежда Алексеевна Сапронова
Савкино детство

Судьба батрачонка Савки - это судьба миллионов крестьянских ребят в старой, дореволюционной России. Такой мальчик действительно жил на свете. Автор не выдумал своего героя, он взял его из жизни. Это рассказ о детстве старого коммуниста Савелия Гавриловича Сапронова, героического участника борьбы за победу Великой Октябрьской революции, борьбы за освобождение трудового народа от угнетателей, за его счастье.


Рекомендуем почитать
Люся с проспекта Просвещения или История одного побега

Веселая, почти рождественская история об умной и предприимчивой собаке Люсе, которая, обидевшись на несправедливость, совершает побег из дома. После многих опасностей и приключений покорившая сердца нескольких временных хозяев беглянка благополучно возвращается домой как раз к бою новогодних курантов.Книга предназначена для детей среднего школьного возраста.


Два трюфеля. Школьные хроники

Весёлые школьные рассказы о классе строгой учительницы Галины Юрьевны, о разных детях и их родителях, о выклянчивании оценок, о защите проектов, о школьных новогодних праздниках, постановках, на которых дети забывают слова, о празднике Масленицы, о проверках, о трудностях непризнанных художников и поэтов, о злорадстве и доверчивости, о фантастическом походе в Литературный музей, о драках, симпатиях и влюблённостях.



У самых брянских лесов

Документальная повесть о жизни семьи лесника в дореволюционной России.Издание второеЗа плечами у Григория Федоровича Кругликова, старого рабочего, долгая трудовая жизнь. Немало ему пришлось на своем веку и поработать, и повоевать. В этой книге он рассказывает о дружной и работящей семье лесника, в которой прошло его далекое детство.


Фламинго, которая мечтала стать балериной

Наконец-то фламинго Фифи и её семья отправляются в путешествие! Но вот беда: по пути в голубую лагуну птичка потерялась и поранила крылышко. Что же ей теперь делать? К счастью, фламинго познакомилась с юной балериной Дарси. Оказывается, танцевать балет очень не просто, а тренировки делают балерин по-настоящему сильными. Может быть, усердные занятия балетом помогут Фифи укрепить крылышко и она вернётся к семье? Получится ли у фламинго отыскать родных? А главное, исполнит ли Фифи свою мечту стать настоящей балериной?


Что комната говорит

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.