Когда цветут реки - [59]
Ю находился во дворе, возле своего склада спиртных напитков. Луна показалась над тополями Сунцзяна в туманной дымке. Чей-то нетвердый голос произнес на веранде:
— Сегодня сыро. Не простудитесь, Генри.
— Бросьте шутить! — отвечал Бэрджвайн. — Вы так и не ответили на мой вопрос: на чьей вы стороне? Вы за меня или за Уорда?
— Я не могу быть за янки, вы это сами понимаете, — отвечал полупьяный Джонс.
— Согласен с вами. Черт бы побрал торгашей из северных штатов! А если я устрою ему свидание с тайпинскими генералами — да где нибудь подальше…
— Вы сошли с ума, Генри! Каким образом вы устроите ему свидание с противником?
— Джонс, перестаньте разговаривать со мной на языке флотского устава ее величества. «Противник»! Противник — это тот, кто не платит!
— Разве Уорд не заплатил вам жалованья?
— Наивный голубок! Мы могли бы быть миллионерами! Он все кладет в собственный карман. Послушайте, Джонс, у меня нет времени, потому что меня ждут. Устраним Уорда и поделим доходы поровну!
— Я не буду стрелять в моего начальника.
— Осел! Вам не придется стрелять в него. Он придет на переговоры с тайпинскими царями, и его захватят в плен.
— Тайпины этого не сделают.
— Об этим я у вас не спрашиваю. Я спрашиваю, за кого вы стоите: за меня или за Уорда?
— Я стою за свой собственный счет в банке, — мрачно отвечал Джонс.
— Тогда ступайте к дьяволу, жалкий английский лимонщик!
— Может быть, я и несчастный моряк, но я не стану шептаться с заговорщиками за спиной моего начальника! — запальчиво сказал Джонс. — А вам советую выбирать слова, бродяга из какой-то Каролины!
Вслед за этим темный двор осветился вспышками нескольких выстрелов.
Стрельба из револьверов была таким привычным делом в отряде Уорда, что никто не обратил на нее внимания.
И тут Ю решил, что настало время привести свой план в исполнение.
Он вскочил верхом на одну из лошадок и погнал упряжку по кривой и грязной улочке к сараю, где помещались ящики с патронами.
На том же дворе под бамбуковым навесом стояли бочки со спиртными напитками. Никто из караульных «манильцев» не удивился, увидев, что явился «виночерпий». Ю дождался, когда караульные отошли от навеса.
Он обложил бочки рисовой соломой, поджег солому в нескольких местах и погнал своих лошадок в обратную сторону. Не успел он отъехать и на полкилометра, как за его спиной поднялось пламя, раздались вопли и на весь Сунцзян отчаянно зазвенел гонг.
Мальчик гнал лошадей к мосту. Вдали трещали выстрелы и взрывы. Патроны уордовского отряда взлетали на воздух. На каждом шагу Ю встречал бегущих на пожар «манильцев», но никто, не останавливал повозку «виночерпия». Только одна рука ухватила под уздцы лошадей Ю — это была рука Фына.
— Лодка есть? — спросил мальчик, еле дыша.
— Нет, угнали, — уныло сказал Фын.
— Господин отец здесь?
— Нет. Вероятно, господин отец не мог бежать. Стража…
— Стража должна быть на пожаре!
Фын покачал головой и глубоко втянул в себя воздух:
— Ты не знаешь Маканайя!
— Маканайя пьян!
— Пьяный он еще хуже, чем трезвый… Но тише! Там два всадника за мостом.
— Какие всадники?
— Один из них капитан Бэрджвайн. А второго я не знаю. Это офицер Небесной Армии, он приехал с запада на лодке. Пока они не уедут, ничего нельзя сделать.
— Наоборот, — возразил Ю, — мы уедем с этим офицером на его лодке.
Он энергично соскочил с облучка и двинулся было на мост, но тяжелая рука Фына легла ему на плечо.
— Потише! Бурджвайн тебя застрелит. Послушай раньше, о чем они разговаривают.
Ю уже не первый раз приходилось поневоле быть свидетелем чужих разговоров. На берегу канала, возле лодки, беседовали два человека.
«Бэрджвайн здесь, — подумал Ю. — Неужели Джонс убит?»
— Я не понимаю ни слова из того, что они говорят, — шептал на ухо Ю его сообщник, — Это не по-нашему…
Люди возле лодки говорили на «пиджин-инглиш»[39], который Ю отлично понимал.
— Если б вы собрали двадцать тысяч человек, — говорил Бэрджвайн, — мы могли бы вместе взять Сучжоу.
— Моя дивизия пойдет со мной, куда я захочу! — отвечал другой человек.
Ю едва удержался от восклицания. Он знал этот голос!
Это был голос Чжан Вэнь-чжи, бывшего владельца закладной конторы в Долине Долгих Удовольствий. Теперь на нем была тайпинская одежда, и, судя по его словам, он командовал дивизией.
— Двадцать тысяч хорошо обученных человек, — продолжал Бэрджвайн, — с нашим новым оружием. Этого вполне хватит, чтобы взять Пекин.
— Зачем мне брать Пекин? — досадливо возразил Чжан Вэнь-чжи. — Я приехал, чтобы спросить, что мне будет, если я перейду с моими людьми под команду мистера Уорда.
— Уорда? — недовольным голосом переспросил Бэрджвайн. — Вам нужен Уорд? Он заберет все ваши доходы. Он нас ограбил. Мы все ничтожные бедняки!
— Однако это все же больше того, что мне дает Чжун-ван. Мои воины давно ропщут. Им надоело служить нанкинским царям, питаться бобовой кашей и петь молитвы небесному отцу.
— Допускаю, что это бессмысленно, — заметил Бэрджвайн, — тем более, что сейчас наступило такое время, когда умные люди могут добиться многого. Неужели моему другу не хочется стать первым человеком в Китае? Захватить Пекин…
В книге собраны три повести: в первой говорится о том, как московский мальчик, будущий царь Пётр I, поплыл на лодочке по реке Яузе и как он впоследствии стал строить военно-морской флот России.Во второй повести рассказана история создания русской «гражданской азбуки» — той самой азбуки, которая служит нам и сегодня для письма, чтения и печатания книг.Третья повесть переносит нас в Царскосельский Лицей, во времена юности поэтов Пушкина и Дельвига, революционеров Пущина и Кюхельбекера и их друзей.Все три повести написаны на широком историческом фоне — здесь и старая Москва, и Полтава, и Гангут, и Украина времён Северной войны, и Царскосельский Лицей в эпоху 1812 года.Вся эта книга на одну тему — о том, как когда-то учились подростки в России, кем они хотели быть, кем стали и как они служили своей Родине.
В этой книге рассказано о петровской России — о первых московских печатниках и введении новой гражданской азбуки. По воле случая герой повести едет от Москвы до Полтавы, и его глазами читатель видит картины тогдашней жизни.
Это — книга о музыкантах прошлого века. Но они представлены здесь не только как музыканты, а как люди своего времени.Вы увидите Бетховена, который пророчит гибель старому миру; Шопена и Листа, переживающих страдания своих угнетённых родичей; Чайковского, который мучительно борется с одиночеством; студентов-революционеров, в глухой степи поющих хором Мусоргского, и многих других творческих людей разных стран и народов.Это — книга о труде и таланте, о звуках музыки, которая звала человечество к свободе и счастью.
Историческая повесть о Гражданской войне в США в 60-х гг. XIX в., о героине американского народа негритянке Гарриет Табмен, сражавшейся за освобождение негров от рабства.
Повесть о поколениях революционеров: о декабристах, о Герцене, о зарождающемся движении марксистов. В центре повести — судьба двух мальчиков, один из которых стал профессиональным революционером, другой — артистом театра.Для младшего возраста.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.