Когда цветут камни - [78]
Смелые морально побеждают противника еще до схватки с ним.
Максим Корюков знал, что таких людей, как Движенко, в полку сотни. Но когда над окопами взвилась серия красных ракет и изорванная вспышками залпов темнота стала кроваво-красной (сигнал «Вперед»), он на несколько секунд потерял из виду людей и остановился на бруствере. Какие это были долгие секунды! Корюкову показалось, что выскочившие из траншеи люди залегли здесь же, за бруствером, потому что едва огневой вал успел укатиться в глубь обороны противника, как заискрились пулеметными очередями уцелевшие доты в стенах Заксендорфа. На спине выступил холодный пот, словно за ворот ему попала льдинка и таяла между лопаток. Плохой признак: горячий пот выступает от усталости и напряжения, холодный — от страха и растерянности.
Максим не подсчитывал, сколько раз бывал в атаках, но хорошо помнил, что после первых трех научился осмысленно принимать решения даже под огнем пулеметов. На этот раз голова его так же была ясна, он так же уверенно владел собою и видел, откуда угрожает опасность… Почему же холодный пот? Может, что-то упущено в подготовке полка к наступлению? Так и есть. По существу, это ночная атака, а о ночной сигнализации он не предупредил ни связистов, ни командиров отрядов… Чепуха! Зачем предупреждать, если было сказано: «Будет светло, как днем…» Командующий приказывал: «В атаке не оглядываться…» Но когда же станет светло? Густая темнота, глаза ничего не видят. Где же люди, где полк? Неужели…
И вдруг ударил свет. Свет с востока. Корюков увидел все поле. Спины бегущих людей, кусты, стены домов Заксендорфа — все показалось ему белым, как бы посеребренным. Прожекторная атака!
Нет, полк не залег. Вот Движенко. Его не догонишь. Он бежит впереди, чтобы солдаты видели, на кого равняться. Есть на кого равняться! Правее Движенко устремился вперед Верба, левее — майор Бусаргин. Пожалуй, нет в полку более подвижного человека, чем Бусаргин. Но вот появились люди, которые не отстают, а обгоняют его. Коммунисты! Они умеют выходить навстречу смертельной опасности во имя жизни тех, кто идет за ними!..
— Не оглядываться! — закричал Максим.
И все же кто-то оглянулся. Оглянулся и, как сраженный, упал ниц. Кто это? Разведчик Туров… А ведь знал — оглядываться нельзя. Не вытерпел подвело любопытство. «Лежи теперь дурень, пока не пройдет ослепление!» — выругался Корюков, на секунду остановившись возле упавшего разведчика.
Корюков уже не ощущал холодного пота, рубашка стала теплой, выступил горячий пот… И ругался Максим сейчас без досады, без всякого зла: полк поднялся как один человек, и атакует Заксендорф!
— Ура-а-а!… — неслось со всех сторон.
Темнота, располосованная лучами прожекторов, будто раскололась на строго симметричные клинья, и теперь каждый атакующий четко видел объект атаки.
— А-а-а!.. — нарастая и усиливаясь, катилось по долине справа и слева.
Отброшенные световыми лучами от смотровых щелей и амбразур, фашистские пулеметчики теперь уже не могли вести прицельный огонь: они ослеплены.
Взят первый дом, второй, третий…
Корюков с радистом и Мишей поднялись на чердак. Отсюда видно, как полки дивизии устремились к Зееловским высотам. Теперь лучи прожекторов задвигались, и стало казаться, что весь Одерский плацдарм кружится, как гигантская карусель.
Световая атака! Будто вся Советская страна собрала сюда весь свой свет и нанесла удар! Ослепительно яркий и ошеломляющий, этот удар светом помог Корюкову преодолеть первые и оттого самые опасные укрепления противника на окраине Заксендорфа. Свет прожекторов, не уничтожая солдат противника, сделал то, чего не могла сделать смертоносная артиллерия.
— Штурм Заксендорфа развивается успешно, — доложил по радио Корюков командиру дивизии. — Штурмовые отряды идут вперед.
У Лени Прудникова это четвертая атака. В начале артподготовки он старался вспомнить весь свой недолгий боевой опыт. Но получалась какая-то неразбериха. В первой атаке он бежал, как все, падал и вскакивал, как все, не отдавая себе отчета, зачем и почему так делает. Во второй атаке он уже чувствовал, с какой стороны грозит опасность, и видел, как гвардейцы, прижатые огнем пулеметов к земле, отползают в сторону. В третьей атаке, на высоте 81,5 Леня действовал автоматом. Свою снайперку он сдал после форсирования Одера оружейному мастеру в ремонт да так и не взял обратно, автомат сподручнее, с ним удобнее действовать в горячей схватке, и, главное, не в одиночку, а в самой гуще людей.
В той, третьей, атаке Леня испытал силу неукротимой злобы и ненависти к врагу за погибших товарищей. Он поднялся на высоту и бежал во весь рост до тех пор, пока не замелькали впереди спины отступающих фашистов. Потом он встал на колено, нажал спусковой крючок, но очереди не последовало: в автомате не осталось ни одного патрона. Где и когда он израсходовал их, Леня не помнил.
И еще одна деталь той атаки врезалась ему в память: в глазах кружились красные диски, и он не видел крови на своей правой руке, легкое ранение, а упавший рядом с ним пожилой гвардеец, ощупывая свою голову, вдруг закричал: «Где моя голова? Голову, голову отдайте!» Гвардеец был ранен в переносицу.
Тематика сборника известного писателя И. Г. Падерина разнообразна: рабочий класс (повесть «На Крутояре»), солдаты Великой Отечественной войны, плодотворно работающие в настоящее время (повести «Ожоги сердца» и «Не уходя от себя»), прошлое нашей Родины (очерки).
Горит земля, горят камни, железо… Огонь выкатывается на воду, и пламя пляшет на стремнинах реки… Так бывает в момент вулканических извержений. Об этом ребята знают из книг или кино. А Косте Пургину, главному герою этой повести, довелось не только видеть, но и быть в круговороте такого огня, где в самом деле горели камни, железо и воспламенялась река: он очевидец и участник великого сражения советских войск с фашистскими захватчиками на улицах Сталинграда летом и осенью 1942 года. В ту пору Косте Пургину было одиннадцать лет.
В книгу вошли повести и очерки прозаика Ивана Падерина, в которых отображены события периода Сталинградской битвы. Главные герои повестей и очерков — наши воины, наш советский народ, сумевший выстоять и победить врага в этом крупнейшем сражении века.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.