Когда цветут камни - [14]
Познакомившись со всеми, Верба начал рассказывать о жизни полка, о людях, о боевых традициях гвардейцев.
И, к удивлению Леонида Прудникова, выяснилось окончательно, что это тот самый Верба, с которым он переписывался. Теперь ему не терпелось поскорее услышать от Вербы о громатухинских ребятах, что служат в этом полку, о Максиме Корюкове. Ждать долго не пришлось. Верба, будто зная, чего ждет от него бывший комсорг Громатухи, сказал:
— Есть у нас в полку гвардии капитан, таежный человек, бывший инженер, теперь комбат, сын Фрола Корюкова — Максим…
Понизовый ветер, посвистывая и подвывая в надульниках пулеметов, прогуливался над траншеями и окопами переднего края Вислинского плацдарма. «До самых костей, подлец, пробирает», — поежился комбат Максим Корюков. Он лежал в мелком окопчике, лежал неподвижно, как глыба, лишь изредка пошевеливая сильными лопатками. Стекла бинокля то и дело покрывались бельмами изморози, колючая поземка порошила глаза, но Максим не позволял себе лишних движений.
Перед глазами пустырь, взгорье с мелкими овражками и бугорками, недавно вырубленный лес и оголенные ветром клочки земли. Много дней наблюдал он с основного наблюдательного пункта за этим участком, а сегодня перешел вперед, в секрет боевого охранения.
Вглядываясь в бровку хода сообщения противника, Максим Корюков установил: ветер не перегоняет снег на бровке — противник использует для зимней маскировки известь… А вон штабель булыжника, привезенного сюда еще до начала боевых действий для ремонта дороги. В свое время этот штабель будет служить неуязвимой огневой точкой: аккуратно сложенные камни явятся дополнительной броней «королевского тигра». Пулеметы притаились где-то и молчат… Жаль, в бинокль не разглядишь подземных сооружений противника, о них можно только догадываться по едва заметным признакам.
Затаив дыхание, Максим следил за движением поземки. Путаясь между покачивающимися от ветра ветками срубленной сосны, поземка неожиданно исчезла где-то на кромке обозначенного низкими колышками участка. Будто огромный жадный рот втягивал ее в себя.
Что же там за пустота? Ближе — заминированное поле, перед ним — спирали колючей проволоки, а дальше?.. Корюков чуть продвинулся вперед. Возле правого уха дзенькнула пуля. Снайпер! Пришлось отползти в сторонку. На бровке окопа он оставил каску, бинокль и перчатки, чтоб снайпер, которому не терпелось увеличить свой личный счет еще на одну пораженную цель, не заметил, как эта цель, припорошив голову снегом, продолжает выполнять поставленную перед собой задачу.
Накануне наступления командир не имеет права оставлять без внимания ничего, что происходит перед окопами его подразделения. Он должен следить даже за тем, где и как метет поземка.
О том, что скоро начнется наступление, Корюкову никто еще прямо не говорил. Еще не все подготовлено, еще не завершена войсковая разведка, недоукомплектованы личным составом роты…
Но Корюков знал, чувствовал: наступление начнется раньше намеченного срока. Сегодня утром его предупредили: в батальон идет маршевая рота…
Да, кажется, кончаются тихие дни.
— Кхы… кхы…
Это изредка покашливает глухим, еще не устоявшимся баском ординарец комбата, круглолицый Миша Минько. Он сидит в окопе метрах в тридцати позади Корюкова. Кашель этот не зряшный. Миша Минько как бы предупреждает своего комбата: «Не увлекайтесь, товарищ капитан. Не пора ли возвратиться на КП?» Но Максим Корюков по-прежнему лежит и смотрит перед собой в одну точку. У Миши уже закоченели ноги, от холода и неподвижности появилась ноющая боль в позвоночнике, а комбат будто забыл про все.
В хорошую погоду над плацдармом завязывались горячие воздушные бои, иногда танки и пехота противника бросались в атаку, а под шумок, как был уверен Миша, та и другая стороны строили оборонительные сооружения. Но вот уже две недели, как на плацдарме относительное затишье. Погода испортилась окончательно: пасмурно, туманно, часто моросит дождь, сеется снежная крупа, а сегодня подул студеный ветер. Надо думать, за эти дни немцы укрепили свою оборону, поэтому и притихли, а может, готовятся к наступлению, прислушиваются. Кто будет наступать первым, солдату неизвестно, но он твердо знает одно: гвардейцы не отступят.
В гвардейскую армию, которой командует генерал Бугрин, Миша был призван минувшим летом. Он из Западной Белоруссии, сын партизана. За участие в форсировании Вислы Мише присвоили звание «гвардии рядовой» и наградили медалью «За отвагу». Об этом Миша немедленно написал отцу:
«Служу в Сибирской комсомольской ордена Кутузова 1-й степени Краснознаменной дивизии, что освободила наше село от немцев. А командует нашим батальоном тот самый капитан, который открыл погреб, где нас держали полицаи. Теперь я гвардии рядовой и получил награду».
Какую награду — Миша не написал, но отец мог гордиться своим «последышем» — так называли Мишу дома, потому что рос он туго, медленно и ко дню ухода в армию едва дотянулся до отцовского плеча.
Тогда же, после форсирования Вислы, Мишу взял к себе в ординарцы капитан Корюков. Ординарец, по мнению Миши, это почти адъютант. Шутка ли, заслужить такое доверие командира батальона!
Тематика сборника известного писателя И. Г. Падерина разнообразна: рабочий класс (повесть «На Крутояре»), солдаты Великой Отечественной войны, плодотворно работающие в настоящее время (повести «Ожоги сердца» и «Не уходя от себя»), прошлое нашей Родины (очерки).
В книгу вошли повести и очерки прозаика Ивана Падерина, в которых отображены события периода Сталинградской битвы. Главные герои повестей и очерков — наши воины, наш советский народ, сумевший выстоять и победить врага в этом крупнейшем сражении века.
Горит земля, горят камни, железо… Огонь выкатывается на воду, и пламя пляшет на стремнинах реки… Так бывает в момент вулканических извержений. Об этом ребята знают из книг или кино. А Косте Пургину, главному герою этой повести, довелось не только видеть, но и быть в круговороте такого огня, где в самом деле горели камни, железо и воспламенялась река: он очевидец и участник великого сражения советских войск с фашистскими захватчиками на улицах Сталинграда летом и осенью 1942 года. В ту пору Косте Пургину было одиннадцать лет.
В книгу Александра Яковлева (1886—1953), одного из зачинателей советской литературы, вошли роман «Человек и пустыня», в котором прослеживается судьба трех поколений купцов Андроновых — вплоть до революционных событий 1917 года, и рассказы о Великой Октябрьской социалистической революции и первых годах Советской власти.
В своей второй книге автор, энергетик по профессии, много лет живущий на Севере, рассказывает о нелегких буднях электрической службы, о героическом труде северян.
Историческая повесть М. Чарного о герое Севастопольского восстания лейтенанте Шмидте — одно из первых художественных произведений об этом замечательном человеке. Книга посвящена Севастопольскому восстанию в ноябре 1905 г. и судебной расправе со Шмидтом и очаковцами. В книге широко использован документальный материал исторических архивов, воспоминаний родственников и соратников Петра Петровича Шмидта.Автор создал образ глубоко преданного народу человека, который не только жизнью своей, но и смертью послужил великому делу революции.
Роман «Доктор Сергеев» рассказывает о молодом хирурге Константине Сергееве, и о нелегкой работе медиков в медсанбатах и госпиталях во время войны.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Из предисловия:Владимир Тендряков — автор книг, широко известных советским читателям: «Падение Ивана Чупрова», «Среди лесов», «Ненастье», «Не ко двору», «Ухабы», «Тугой узел», «Чудотворная», «Тройка, семерка, туз», «Суд» и др.…Вошедшие в сборник рассказы Вл. Тендрякова «Костры на снегу» посвящены фронтовым будням.