Когда человек убивает - [2]

— Что за агентство?

— По продаже автомобилей.

Обри сказал это так, что было ясно, никакие агентства в мире, кроме как «Брэндон и Гаввата», можно было не принимать в расчёт.

— На его приобретение ушла чуть ли не половина капитала Кэролайн. Но за последние три месяца, после уплаты налогов, мы уже получили свыше двадцати тысяч прибыли. Так что будущее рисовалось нам в розовом свете. И тут вдруг появился муж. Я рассчитывал… Ну да теперь все это уже не имеет значения. — Вздохнув, он продолжал: — Предложение, которое мы собираемся сделать Карноу, не только моя идея, но и идея Кэролайн. Она родилась в ходе наших бесконечных разговоров после того, как мы узнали, что Карноу жив. На прошлой неделе мы отправились к поверенному, Кэролайн и я. Мы старались изо всех сил, но нам не удалось его убедить. Он сказал, что прекрасно знает Карноу, учился вместе с ним в колледже. И не сомневается, что тот не пожелает нас даже выслушать. Вот мы и решили…

— Ну и с каким же предложением вы хотели обратиться к Карноу?

— Мы предложили честное решение. Возвратить ему полмиллиона, которые остались у Кэролайн, и передать наше агентство, если он согласится на развод. Я согласился бы продолжать руководить агентством, если, конечно, Карноу пожелает меня нанять. Ну, и Кэролайн не станет претендовать ни на какие его средства: ни в форме единовременного пособия, ни пожизненного содержания.

— Это была моя идея! — сказала Кэролайн.

— Нет, наша, — настаивал несостоявшийся супруг.

Вулф, нахмурясь, переводил взгляд с одного из них на другого. Я тоже с удивлением на них смотрел. Очевидно, Обри действительно любил её, а не её деньги. Ну, а я всегда за истинную любовь, хотя, конечно, до известных пределов. Я постарался отвлечься от лирики и перенести моё внимание в чисто профессиональное русло. Допустим, она решила откупиться от своего законного мужа, считая, что её Поль стоит миллиона долларов. Я понимал, что потребовалось бы много времени и сил с нашей стороны, чтобы заставить её отказаться от такого решения. Скосив глаза на его открытую, но ничем не примечательную физиономию, «не красавец, не урод», я заметил про себя, что она его переоценивает.

Тем временем Обри продолжал:

— Так что когда Бииб отказался этим заниматься, и мы узнали, что Карноу приехал в Нью-Йорк, то решили: мне надо самому идти к нему и всё объяснить.

Договорились мы об этом лишь вчера вечером. Сегодня у меня с утра были кое-какие деловые свидания, а днём я поехал в отель «Черчилль», где он остановился, и поднялся к нему в номер. Я не стал предварительно созваниваться по телефону, потому что никогда его не видел и хотел сначала посмотреть на него, а потом уж затевать разговор. Да-да, я хотел на него взглянуть. — Обри замолчал, потер ладонью лоб, а потом сильно сжал его руками. Потом руки его упали на колени и кулаки разжались. — Свидание было нелегким, — продолжал он, — я как-то даже не представлял себе, что именно мне надо ему сказать. Основное предложение — тут все было ясно, но у меня на уме было ещё кое-что. Агентство-то у нас общее, половина акций принадлежит Кэролайн, вторая — моя. Ну, так я мог пригрозить ему, что если он не примет наше предложение, я буду держаться за свою половину акций, во всяком случае, не уступлю ему их без борьбы. Но я так и не разобрался, разумно это или нет. Я мог бы также сказать, что Кэролайн беременна, на деле это не так, скорее всего я бы ему этого не сказал, потому что я немного суеверен. Подобными вещами шутить не стоит. И все же такая мысль у меня была… Вообще-то все это не имеет значения, потому что я его так и не увидел. — Он сжал рот, потом опустил подбородок. — Вот тут я оказался не на высоте, признаю это, только не подумайте, что струсил. Я подошёл к двери его комнаты, 2318, не позвонив снизу, как я уже говорил, и было поднял руку, чтобы постучать, но не смог. Почувствовал, что меня трясет. Даже зубы стучали. Я постоял, стараясь успокоиться, но ничего не мог с собой поделать. И я понял, что если я войду к нему, изложу ему все, а он наотрез мне откажет, неизвестно, что может случиться. В таком состоянии я скорее бы все испортил, чем добился успеха. Потому я позорно сбежал. Мне очень стыдно признаваться в столь постыдной слабохарактерности. Кэролайн ждала меня в баре неподалеку. Я рассказал ей всю правду. Можете поверить, мне нелегко было признаваться в собственной робости. Ведь вплоть до этого момента она думала, что я в состоянии справиться решительно со всеми трудностями, которые могут нам встретиться. Она считала меня настоящим мужчиной.

— Я и сейчас так думаю, Поль, — сказала она очень серьезно.

— Да? Дорогая, я так хотел бы тебя обнять.

— Не сейчас. Не раньше, чем… — Она махнула рукой. — Перестань твердить об одном и том же.

— Хорошо, забудем об этом пока…

Он повернулся к Вулфу:

— Короче, я ей сказал, что мужской разговор не состоялся. Мы уселись за столик и снова принялись рассуждать. По нашему мнению, никто из друзей не годился для выполнения этой миссии. Адвокат, работающий в нашем агентстве, зелёный юнец. Когда кто-то из нас, даже не помню, кто именно, назвал ваше имя, мы оба уцепились за эту мысль. Я тут же нашёл будку телефона-автомата и договорился о встрече… Может быть, вам удастся вызвать его сюда и сделать от нашего имени данное предложение. Если же он не пожелает, пошлите к нему Арчи Гудвина. Кэролайн почему-то считает последнее более целесообразным, потому что Карноу излишне обидчив и болезненно самолюбив. Но уж это вам решать. Если вам удастся убедить его принять наше предложение, вы можете потребовать за услуги любую цену. Но, к сожалению, теперь нам придётся жить весьма скромно, и я вынужден вас об этом сразу предупредить. Пять тысяч долларов, что-нибудь в этом роде, это предел… Но, Бога ради, не отказывайте нам, займитесь этим делом прямо сегодня, сейчас же.